-52-
В.З. Демьянков (Институт языкознания РАН)
КОММУНИКАТИВНОЕ ЗНАНИЕ В КОГНИТИВНОЙ И КОММУНИКАТИВНОЙ КОМПЕТЕНЦИЯХ
Публикация выполнена при поддержке Российского научного фонда (проект № 14-28-00130 «Лингвистические технологии во взаимодействии гуманитарных наук») в Институте языкознания РАН.
Коммуникативные знания и когнитивная компетенция входят в состав коммуникативной компетенции, варьирующейся от культуры к культуре. Коммуникативное знание включает фоновую и актуализированную информацию, оба вида подвержены изменениям — иногда значительным — по ходу и в результате общения.
Ключевые слова: коммуникативные знания, когнитивная компетенция, коммуникативная компетенция.
1. Коммуникативное знание: товарообменный подход и его трудности
Исходное значение латинского слова communicatio обрекает коммуникацию на аналогии с долевой вещной собственностью. Так, по [Engelkamp, Zimmer 1983: 35],
-53-
коммуниканты строят «совместную» структуру коммуникативных знаний, хотя бы временно отличающуюся от тех структур знаний, которыми обладали они порознь. Каждый упоминаемый в высказывании концепт снабжается предикатом. Концепты, впервые вводимые в рассмотрение, подаются не так же, как и те, которые уже хотя бы частично нарисовались («активизировались») в актуальном общем знании коммуникантов. Адресат выявляет в воспринимаемом высказывании сигналы, позволяющие идентифицировать концепты, уже содержащиеся в его коммуникативном знании — или же строит новые, с соответствующими предикатами. Концепты, участвующие в формировании темы, являются центрами дискурса. Концепты только еще вводимые в оборот или составляющие фон общения, могут быть тематизированы и позже; и наоборот, уже тематизированные концепты могут впоследствии перейти в фон. Синтаксическая структура высказывания дает повод для активации или деактивации знаний адресата в рамках «внутренней картины», или образа «описываемой ситуации». И наоборот, предшествующие ощущения, мысли и высказывания предопределяют активацию знаний говорящим, приводя, в свою очередь, к определенным синтаксическим структурам [Engelkamp, Zimmer 1983: V].
В рамки такого товарообменного подхода не вписываются социологические факторы общения, такие как «словесный этикет, речевой такт и иные формы приспособления высказывания к иерархической организации общества» [Волошинов 1929: 28-29]. Аналогия неучтенных факторов с упаковкой, позволяющей привлечь внимание к передаваемому товару — к информации, — обладает очень ограниченными возможностями.
Так, известно, что расширение или неизменность общих для коммуникантов знаний зависит от «модуса» общения [Aoki, Okamoto 1988: 3]. А именно, информационно ориентированная коммуникация приводит к расширению этих знаний, а социально ориентированная коммуникация — такой ритуал, в рамках которого никто не надеется узнать что-нибудь новое об обсуждаемом предмете, зато может изменить свое мнение о собеседнике. Когда на вопрос Как дела? отвечают Да ничего, имеем дело с социально ориентированной коммуникацией. Если же адресат-зануда со всеми подробностями и с наслаждением сообщает все малейшие неудачи своей жизни, имеем дело с информационно ориентированным общением.
2. Усложненный подход: когниция и коммуникативная компетенция
Умение использовать знания лежит в основе понятия «компетенция». Простое хранение коммуникативных знаний и использование их в размышлении еще не делает человека коммуникативно компетентным собеседником. Кто много знает и демонстрирует свои знания, обладает когнитивной компетенцией, позволяющей решать различные задачи, некоторые из которых связаны с восприятием нетривиальных объектов. Есть еще и метакогнитивная компетенция — степень способности обучаться [Tergan 1997: 238], расширять свою когнитивную компетенцию. А вот компетентный коммуникант может и не очень блистать эрудицией, но он должен представлять себе границы обязательного и возможного в общении, продуцировать и понимать высказывания на фоне конкретных целей и в рамках социального контекста. Коммуникативная компетентность позволяет заподозрить недосказанность там, где менее искушенный собеседник ничего не заметит.
В «общей теории деятельности» коммуникативной компетентностью называется степень речевого умения, с которой говорящему удается придать правильную
-54-
траекторию употребляемым именованиям в сознании слушающего, чтобы получить желаемый эффект. То есть, умение не только строить грамматически правильные предложения, но и использовать их в общении, примеряясь к обстоятельствам и к собеседникам. Сюда входит вписанность в конвенции «кооперированного» общения, а также умение выбирать нужный вариант выражения из богатого спектра возможностей. Особый класс составляют навыки поддержания разговора («конверсационная компетенция»): люди по-разному умело удерживают внимание слушающего, вводят — при необходимости — новые темы для общения, высказываются по существу, берут инициативу в свои руки — или передают ее собеседникам и т. п.
Американцы сами признают, что склонны задавать заведомо бестактные или слишком интимные вопросы в самый неподходящий момент, однако — в отличие от представителей многих других, особенно европейских культур, — при этом не ожидают ответа и не очень-то расстраиваются, его не получив [Paulston 1975: 290]. Отсюда возникают межкультурные коммуникативные недоразумения. Само умение уклоняться от прямых вопросов (стратегическая компетенция) включено в коммуникативную компетенцию, погруженную в конкретную социальную среду. Помимо стратегической компетенции, в состав коммуникативной компетенции включают дискурсную и социолингвистическую компетенции.
Уклонение от вопросов без видимых признаков конфликта — заслуга не только компетентного переговорщика, но и его аудитории, иногда не без труда подавляющей свое возмущение тем, что в ее культуре (но не обязательно в культуре отправителя) принято характеризовать как бестактность и даже хамство. Впрочем, бестактный коммуникант может ответить в духе Оскара Уайльда: «Нет бестактных вопросов, есть бестактные ответы».
Когда общаются представители разных культур, на ходу, на страх и риск коммуникантов образуется своеобразный коммуникативный пиджин — общение по правилам сразу двух культур. Если же такое общение институционализируется — как в дипломатической практике за последние столетия — вырабатывается креолизованная форма коммуникации, со своими (иногда очень строгими) правилами и предполагающая соответствующую коммуникативную компетенцию, которой учат, которой обязан обладать посвященный, но которая не всегда доступна неподготовленному слабонервному наблюдателю. Ведь для непосвященного Старика Хоттабыча бокс — это драка, а для спортсмена — нежная дружеская встреча.
Является ли билингв носителем только языковой компетенции в узком смысле — или у него две разные коммуникативные компетенции? Говоря по-английски, франкофон должен остерегаться называть delicious чужую жену, а beautiful — мужа своей знакомой. Грамматическая компетенция идет нога в ногу с эстетикой чужого народа. Здравый смысл подсказывает: характер и темперамент человека не зависят от языка общения, используемого в конкретный момент. Одна и та же его стратегическая компетенция обслуживает обе языковые сферы. Вряд ли стоит ожидать, что флегматичный скандинав, перейдя на испанский язык, станет пламенным влюбленным. Тем не менее, нельзя априорно исключать возможность «коммуникативной шизофрении» по крайней мере у некоторых билингвов. Все мы знаем, как, изучая иностранный язык по ярким образцам речи типичных представителей другой нации, вживаются («по системе К.С. Станиславского») в иную жизнь, приобретая не только другое произношение и другие жесты, но и некоторые новые психологические черты.
-55-
Заключение
Коммуникативная компетенция человека может развиваться по ходу конкретного общения. Завязав беседу во всем блеске своей коммуникативной компетенции, человек может выйти из задушевного разговора с помятой физиономией и/или с резко пошатнувшимися представлениями о том, как следует разговаривать со старшими и/или более физически развитыми. А теоретик коммуникации, наблюдая эту трогательную сцену, так и останется перед неизбывным вопросом: как же знания реализуются в когнитивных процедурах, а также в коммуникативных и в физических действиях?
Литература:
Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка: Основные проблемы социологического метода в науке о языке. – Ленинград: Прибой, 1929.
Aoki H., Okamoto Sh. Rules for conversational rituals in Japanese. – Tokyo: Taishukan, 1988.
Engelkamp J., Zimmer H.D. Dynamic aspects of language processing: Focus and presupposition. – Berlin etc.: Springer, 1983.
Kernan K.T., Sabsay Sh. Semantic deficiencies in the narratives of mildly retarded speakers // Semiotica, 1982. Vol. 42. № 2/4. P. 169–193.
Tergan S.-O. Lernen mit Texten, Hypertexten und Hypermedien: Retrospektive und State of the Art // Wege zum Können: Determinanten des Kompetenzerwerbs / Hg. Gruber H., Renkl A. – Bern etc.: Huber, 1997. S. 236-249.