В.З. Демьянков

Ментальный язык

http://www.infolex.ru

Электронная версия статьи:

Демьянков В.З. Ментальный язык // Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Под общей редакцией Е.С. Кубряковой. М.: Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 1996. С.99-101.

Ментальный язык (Mentalese; mentale Sprache; langue mentalis) – метаязык, на котором задаются единицы концептуальной системы и/или описываются ментальные репрезентации для значения естественноязыковых выражений. При конструировании репрезентационной семантики выявляются правила, по которым каждому предложению языка-объекта (напр., английского) приписывается выражение на некотором метаязыке (который может быть, напр., как английским, так и языком логики первого порядка или специально изобретенным для этой цели). Главное в том, чтобы систематичные отношения между значениями предложений (такие как идентичность, различие, логическое следствие и т.п.) были отражены систематичными же отношениями между метаязыковыми выражениями, которым и придается статус "языка мысли" (lingua mentalis) [Fodor 1985, с.13]. Одной из первых попыток создать М.я. был логикофилософский метаязык Лейбница. В настоящее время М.я. в качестве метаязыка лингвистического описания особенно активно разрабатывается А.Вежбицкой.

М.я., или язык мысли, является по [Fodor 1975, с.172] средством для внутреннего репрезентирования психологически значимых и выделенных человеком аспектов его окружения. Только в той степени, в какой эта информация "выразима" таким языком, она может дальше подвергаться переработке процедурами, входящими в когнитивный репертуар организма: эти процедуры записаны также на внутреннем языке. Некоторые свойства языка мысли тоже должны задаваться на этом же языке, поскольку способность репрезентировать репрезентации есть предпосылка для рационального манипулирования ими.

Естественный язык – механизм, связывающий мысли (т.е. ментальные репрезентации) с языковыми формами (т.е. репрезентациями, в конечном счете физически выразимыми как звуки). Поэтому предложение обладает (синтаксической и фонологической) поверхностной структурой, когнитивной структурой (представляющей мысль, которую предложение обязано выразить в замысле говорящего и, в нормальном случае, в интерпретации слушающим) и – промежуточным между первыми двумя – уровнем значения, представляющим языковую информацию. Когнитивные структуры – не языковые репрезентации, они не принадлежат какому-либо естественному языку, а относятся к языку мысли в смысле [Fodor 1975]. Их существование не зависит от того, отражены ли они какой-либо системой естественного языка: они могут порождаться и непосредственно системой восприятия человека, например, зрительным аппаратом. Не обладают когнитивные структуры и линейностью, какая есть у естественноязыковых выражений. Скорее порядок следования информации, содержащейся в когнитивных структурах, соответствует стратегиям сканирования у наблюдателя [Stassen 1985, с.260].

Набор правил формирования, характеризующий выразительную силу "языка мысли", аналогичен соответствующему набору правил для формирования синтаксических структур обычного языка. Эти правила являются объектом семантической теории в той степени, в какой они существенны для описания концептуальной структуры естественноязыковых предложений [Jackendoff 1987, с.355].

По гипотезе о языке мысли [Fodor 1989a: 26-27], ментальные состояния обладают интенциональными объектами, и те и другие являются сложными сущностями. В частности, пропозиции анализируемы как сложные выражения. Ментальные состояния играют каузальную роль, которая и позволяет функционально идентифицировать эти состояния, отличать одни состояния от других по функциям. Все это составляет некоторый язык. Синтаксическая структура таких ментальных состояний отражает семантические отношения между их интенциональными объектами. Более того, когнитивные состояния – а не просто их интенциональные объекты – обычно обладают структурой непосредственно составляющих, подобно обычным языкам.

Существуют трудности в построении М.я.:

1. Практическое установление свойств М.я. [Fodor 1985, с.13], в частности, синтаксических. Например, в логическом метаязыке кванторные элементы имеют статус префиксов с символами переменных, что позволяет наглядно задать область распространения кванторов во всем логическом выражении. А ведь философам до этого нотационного приема пришлось додумываться очень долго, задолго до Фреге, предложившего такой прием. Это означает, что разработка деталей М.я. может превратиться в бесконечное занятие.

2. Теоретическое определение понятия референции [Putnam 1983, с.222]: список объектов М.я. должен быть либо таким же полным, как и мир объектов (как реальных, так и абстрактных и фиктивных), что невозможно, – либо же столь же многозначным, как и обычный язык, что также чревато трудностями.

3. Индивидуальные различия в интеллекте между людьми связаны со свойствами мысли, а интеллектуальное развитие – свойство механизмов, работа которых сама по себе мышлением не является. Это имеет отношение к спору о том, является ли ментальность (mind) процессором символов – или же символы, правила и репрезентации являются всего лишь удобными вспомогательными понятиями, эпифеноменами, для лежащих в их основе сетей нейронов? Процедура непосредственного усвоения знаний (мышления) в результате применения некоторого алгоритма, порожденного конкретным процессором, несомненно связана с преобразованием символов. Однако неизвестно еще, являются ли модули непосредственного задания опыта (скажем, непосредственного получения ощущений) чем-то вроде "коннекционистских машин". Во всяком случае ясно, что модули опираются не на тот же формальный аппарат переработки символов, что мышление [Anderson 1992, с.212].

4. По [Хинтикка 1979, с.336-339], "семантическая относительность своим острием направлена против теорий "языка мысли", т.е. против тех теорий, которые постулируют существоване некоторого внутреннего языка или внутреннего метода представления фундаментального языка понимания".

Литература:

Хинтикка Я. 1980 – Логико-эпистемологические исследования: Сборник избранных статей. – М.: Прогресс, 1980. – 446 с.

Anderson M. 1992 – Intelligence and development: A cognitive theory. – Oxford (UK); Cambr. (Mass.): Blackwell, 1992. – ix, 241 p.

Fodor J.A. 1975 – The language of thought. – N.Y.: Crowell, 1975; Hassox (Essex, England): Harvester, 1976. – x, 214 p.

Fodor J.A. 1989a – Why there STILL has to be a language of thought // Computers, brains and minds: Essays in cognitive science. – D. etc.: Kluwer Acad. Publishers, 1989. P.23-46.

Fodor J.D. 1985 – Situations and representations // LaP 1985, v. 8, N 1. P.13-22.

Jackendoff R.S. 1987a Consciousness and the computational mind. – Cambr. (Mass.); L.: MIT, 1987. – xvi, 356 p.

Putnam H. 1983 – Realism and reason: Philosophical papers. – Cambr. etc.: Cambr. UP, 1983. – Vol.3. – xviii, 312 p.

Stassen L. 1985 – Comparison and universal grammar. – O.; N.Y.: Blackwell, 1985. – x, 373 p.

В.Д.