В.З. Демьянков
Психолингвистика
This page copyright © 2003 V.Dem'jankov.
http://www.infolex.ru
Электронная версия статьи:
Демьянков В.З. Психолингвистика // Краткий словарь
когнитивных терминов / Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац
Ю.Г., Лузина Л.Г. Под общей редакцией Е.С. Кубряковой. М.:
Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 1996.
С.147-153.
Психолингвистика (psycholinguistics; Psycholinguistik; psycholinguistique)
– наука о речевой деятельности людей в психологических и лингвистических
аспектах, включая экспериментальное исследование психологической
деятельности субъекта по усвоению и использованию системы языка (langue)
как организованной и автономной системы [Caron 1983, с.16], [Caron 1989,
с.24] (по [Fodor, Bever, Garrett 1974: xvii], то же, что экспериментальный
ментализм). В фокусе внимания П.и – индивид в коммуникации [Ch.Baylon 1991,
с.9].
Одно из основных положений П.и как когнитивной дисциплины состоит в
следующем: обработка языка связана с серией "вычислений" (computations),
производимых над ментальными репрезентациями информации, поступающей от
органов чувств (Дж.Фодор). П. – попытка установить временные и структурные
характеристики различных типов "вычислений" и репрезентаций, участвующих в
языковой обработке [Dijkstra 1990, с.11].
В задачу П. входит исследование и моделирование:
- процессов планирования речи [Gies 1993, с.21],
- механизмов, соединяющие воедино знание и использование языка – в
частности, процессов (алгоритмов) восприятия и продуцирования речи [George
1989, с.92], когнитивных процессов, взаимодействующих с языковым знанием
при продуцировании и понимании языка [Caramazza, McCloskey 1982, с.71],
[Tanenhaus 1988, с.1-4];
- формы языкового знания, лежащего в основе использования языка индивидами
[Caramazza, McCloskey 1982, с.71],
- механизмов усвоения языка по ходу развития ребенка [Tanenhaus 1988,
с.1-4] (П.я развития – developmental psycholinguistics); см. когнитивное
развитие и освоение языка.
П. занимается не только нормальными, но и патологическими состояниями типа
афазии и шизофрении, что позволяет выделить существеннейшие свойства
устройства языка в целом. При этом опираются на методологическое положение,
высказанное еще И.П.Павловым, что патология разъединяет сущности, которые в
норме слиты и недоступны для прямого исследования [Dascal et al. 1981,
с.64].
П., как и психология языка, рассматривает собственно дискурсивную
деятельность, оставляя в стороне механизм языка с его абстрактными и
статичными структурами. Главными объектами П.и, по [Farmini 1981, с.55],
являются: функционирование языка, продуцирование и репродуцирование
дискурса и текста, риторика, стилистика, практика перевода и преподавание
языка
Появление П.и объяснимо:
1. Развитием специализации в описании психологии языка. Сотрудничество
лингвистики с психологией зародилось давно, еще в работах по
экспериментальной психологии В.Вундта (подробнее об истории П. см. [Oksaar
1983, с.291-294]. Только в результате развития психологии как
(относительно) точной науки, в конце 1940-х гг., установились столь тесные
отношения между психологией и лингвистикой при обработке накопленного
материала, что можно стало говорить о рождении новой дисциплины, названной
П.ой [Slama-Cazacu 1983a: 306]. В 1950-е гг. получил широкое
распространение сам термин "П.", обозначавший одну из дисциплин,
занимающихся человеческой коммуникацией, а именно, непосредственно
декодировкой и кодировкой, соотносящими состояния сообщения с состояниями
общения [Osgood, Sebeok eds. 1965, с.4]. В 1960-70-е гг. мы находим только
стилистические варианты этой характеристики. П. занималась психологическими
процессами, связанными с усвоением, продуцированием и пониманием языка
[Fodor, Jenkins, Saporta 1967, с.161], исследовала природу языкового
исполнения, в противоположность формальному изучению языка как некоторой
абстрактной системы [Blumenthal 1974, с.1105] или исследованию процессов
продуцирования и понимания высказываний (ibid, p.1071). Поскольку в Европе
психология речи ("психология языка") зародилась довольно давно (особенно
см. [Bühler 1934]), П. считалась частью общего такого исследования, ср.
[Hörmann 1966] (где не разграничиваются понятия Sprachpsychologie и
Psycholinguistik; в работе [Hörmann 1979, с.8] указывается, что П. –
некоторая подготовительная стадия к построению более широкой психологии
языка, Sprachpsychologie).
2. Общеметодическими факторами [Škiljan 1989, с.351]. П. была реакцией на
структурализм, стремлением опровергнуть мнение, что структуры в основе
своей неизменны. Именно в работах социолингвистов и психолингвистов
демонстрируется нарушение равновесия языковых структур, как в
индивидуальном, так и в коллективном аспектах.
Но контекст и сама деятельность в области П.и также изменились за период
1950- 80-х гг., особенно когда появились нейролингвистика, патолингвистика,
педолингвистика и т.д. Наблюдается и рост П.и вглубь: есть теоретическая
П., прикладная П. и П. развития (developmental psycholinguistics).
По [Titone 1983, с.274], [Caron 1989, с.24], [Prideaux, Baker 1986,
с.1-14], за период 1950-90-х гг. П. развивалась следующим образом:
1. В начале 1950-х гг. П. занималась исследованием процессов кодирования и
декодирования сообщений. Первым обобщением результатов в этой области была
книга [Miller 1951] (обзор ее см. [Rubenstein 1951]), в которой
рассматривались такие проблемы, как психологическая природа грамматических
категорий, психологическое определение слова и предложения, происхождение
языка, соотношение между грамматической структурой и общественным фактором.
О бихейвиористском подходе автора свидетельствовали: опора на наблюдаемое
(исключение умозрительности), терминология (типа код, сообщение, шум,
избыточность и особенно информация), использование математического аппарата
Винера-Шеннона и направленность на эксперимент. Взгляд через призму связи
"стимул – реакция" и теории информации соединялись с лингвистическим
подходом: на язык смотрят как на код (Осгуд и Себеок, Шеннон и т.д.).
Структурно-таксономическое понятие языка сочеталось с
бихейвиористско-эмпирическим подходом к речевому поведению (Блумфилд и
Скиннер). В этот период спектр исследований был очень широк, от природы
психолингвистических единиц (к ним относились фонемы и морфемы) и усвоения
языка – до использования языка и патологии речи. Несомненными считалось,
что языковая структура, семантика и культурные и социологические факторы
играют решающую роль. Психолингвистический подход к языковым явлениям в эти
годы был основан [Saporta 1955, с.25] на двух общих положениях:
- Язык подчинен всем общим законам благоприобретенного поведения.
- Для установления этих законов и их функционирования существенно
рассмотреть относительную частотность явлений.
2. В 1950-1960-е гг. доминировало рационалистское объяснение явлений языка
в русле генеративной лингвистики в сочетании с когнитивистской
(менталистской) интерпретацией человеческого поведения (Хомский, Миллер).
Язык рассматривался как грамматика, формальной модели описания языка
придавался статус психологической модели. В это время признавалась
несомненным различение языковой компетенции (competence) и исполнения
(performance) [Fodor, Fodor, Garrett 1975, с.516]; полагали, что языковые
структуры, задаваемые грамматикой, и на самом деле "вычисляются" слушающим
по ходу реального понимания, чему противодействуют многочисленные факторы
"исполнения", не имеющие отношения к этой грамматике, см. [Carlson,
Tanenhaus 1982, с.48]. Идеи Хомского сформировали П.у в трех отношениях
[Tanenhaus 1988, с.1-4]:
- критика бихейвиористской трактовки языка и взгляды на цели
лингвистической теории сыграли решающую роль в развитии когнитивной науки;
- формулировка Хомским вопроса об усвоении языка как логической проблемы;
- трансформационная модель лежала в основе экспериментальной П.и.
Распространение получили следующие положения:
- синтаксис играет центральную роль,
- различаются компетенция и исполнение (competence and performance),
- исследование того, как усваивается язык, дает возможность постичь
языковые универсалии,
- порождающая грамматика является центральным компонентом языкового
описания, объясняющего понимание и усвоение языка.
Отсюда вытекала и "деривационная теория сложности предложения": существует
прямое соотношение между трансформационными правилами, участвующими в
деривации предложения, и ментальными операциями, используемыми носителем
языка при реальном продуцировании и понимании этого предложения.
3. По мере того, как генеративная теория в 1970-х гг. теряла популярность,
на первый план выходили следующие положения:
- декомпозиция предложений на множество пропозиций,
- роль внеязыковых факторов,
- стратегии восприятия,
- подход с точки зрения анализа предложения, с его интересом к
поверхностным структурам.
Все чаще стали утверждать [Fodor, Bever, Garrett 1974], что
трансформационная модель не отражает специфики переработки языка, см. также
[Marslen-Wilson 1975, с.410]. Стало общепризнанным, что при понимании,
продуцировании и усвоении языка мы не просто используем структуры языка, а
создаем их. Внимание исследователей переключилось на психологическую
значимость отдельных компонентов грамматики – на "исходные" структуры
различного вида. Именно в связи с ними тогда стали употреблять термин
психологическая реальность.
Упор теперь делается на стратегии "исполнения" (а не на компетенции) в
рамках собственно психологической (а не формальнологической) теории
использования языка. Переосмысляются процессы языковой переработки в рамках
порождающей семантики, на основе антропологических и прагматических
подходов к коммуникативному поведению (коммуникативная компетенция – Чейф,
Хаймз и др.). В середине 1970-х гг. П. стала областью когнитивной
психологии, в отличие от периода 1960-х гг., когда экспериментальная
психология и П. избегали всяких точек соприкосновения [Kintsch 1974, с.2].
4. В конце 1970-х гг. роль генеративной теории оказалась еще под большим
вопросом: исследователи всерьез засомневались в том, что трансформационная
порождающая грамматика имеет реальное отображение в психических процессах
когнитивной переработки и в запоминании предложений. П. стала все больше
отдаляться от лингвистических теорий [Seidenberg, Tanenhaus 1977, с.556].
Высказывалось даже мнение [Black, Chiat 1981, с.3], что стремление к
достижению психологической реальности тормозит развитие П.и, сковывает
свободу действий в психологическом исследовании. К началу 1980-х гг. на
передний план выходят социальная (социоцентрическая) контекстуализация
языка и социальные функции языковых сообщений. Личность переосмысляется в
ее целостности – в поведенческом, когнитивном, аффективном,
эго-динамическом измерениях – при общении и обучении общению.
Прокламировались следующие методические требования к П.е (см. об этом
[Tzeng 1990, с.25-26]):
- необходимо перейти от исследования языковой компетенции к исследованию
языкового "исполнения";
- предложение следует рассматривать не изолированно, а в контексте, в
дискурсе, в обычном разговоре и в неречевом контексте;
- на переднем плане должна быть семантика, синтаксис должен стать более
семантичным;
- логические, рационалистские модели языка не подходят для обычного языка
и должны быть заменены динамическими психологическими моделями.
- следует перейти от этнолингвоцентризма к антрополингвоцентризму;
- при формулировке межъязыковых обобщений следует опираться на данные
многих языков, а не одного (скажем, не латыни – в большинстве традиционных
грамматик, и не американского варианта английского языка, в порождающих
грамматиках).
5. В конце 1980-х гг., когда П. стала больше ориентироваться на ЭВМ,
появилось больше возможностей перевести расхождения по поводу метаязыка (у
представителей различных концепций П.и) в русло проверяемых эмпирических
проблем [Tanenhaus 1988, с.1-4]. Возродился интерес к роли языковой
структуры в языковом поведении [Carlson, Tanenhaus 1989, с.1]: к концу
1970-х гг. П. сильно ограничила свои связи с собственно лингвистическим
теоретизированием и вошла в состав когнитивной психологии. Одновременно в
1980-90-е гг. П. была ориентирована на исследование коммуникативной
функции: в 1970-х гг. в фокусе ее внимания были предложения, теперь же –
тексты, раньше П. занималась исследованием систем, теперь – анализом речи в
действии. Основные черты современной [Caron 1989, с.24]:
- стремление усвоить достижения когнитивной психологии,
- от чисто синтактического подхода (говорить – значит конструировать и
распознавать предложения в соответствии с правилами языка) переходят к
исследованию семантических аспектов (говорить – значит использовать язык
применительно к контексту, к собеседнику и к целям общения). Отсюда акцент
на т.наз. прагматической П.е [Kail 1985, с.21-33], которая занимается
коммуникативной функцией языка. Эта функция оставалась до сих пор в тени у
психолингвистов, предпочтение отдававших понятиям типа неопределенность
информации в рамках теории информации, что заставляло сводить общение к
передаче информации и выносить за скобки исследования все, что не связано с
синтактикой – т.е. всю семантику и прагматику. Прежняя П. по большей части
отталкивалась от генеративистских лингвистических моделей; на
прагматическую П.у лингвистические концепции оказывают значительно меньшее
влияние.
Одним из центральных понятий П.и последних 20 лет является ментальный
лексикон – как метафора, обозначающая обширную часть языкового знания,
включая знание элементарных носителей языкового значения, их формы и
ментальной организации. Особое внимание уделяется вопрос об использовании
этого знания, о доступе к нему по ходу использования (когнитивной
переработки) языка. Работы когнитивного направления П.и продемонстрировали
недостатки тех моделей лексикона, в которых чувственные сигналы прямо
соотносятся с ментальными репрезентациями (особенно модели восприятия
"снизу вверх"). Было показано, что соответствующие процессы организованы
интерактивно, так что существенны только те аспекты внутренней
репрезентации воспринимаемых сигналов, которые непосредственно соотнесены с
ментальной организацией хранимых единиц. А отсюда – один шаг до того, чтобы
отказаться от метафоры ментального лексикона как хранилища информации, к
которому человек обращается по методу использования обычного словаря, см.
[Günther 1989, с.257-265].
Литература:
Baylon C. 1991 – Sociolinguistique: Société, langue et discours. – P.:
Nathan, 1991. – 304 p.
Black M., Chiat Sh. 1981 – Psycholinguistics without `psychological
reality // Linguistics 1981, v. 19, N 1/ 2, p. 37-61.
Blumenthal A.L. 1974 – A historical view of psycholinguistics //
Linguistics and adjacent arts and sciences. – The Hague: Mouton, 1974.
Bühler K. 1934 – Sprachtheorie: Die Darstellungsfunktion der Sprache. –
Jena: Fischer, 1934. – xvi, 434 S.
Caramazza A., McCloskey M. 1982 – Theory and problems in psycholinguistics
// Annual review of applied linguistics: 1980. – Rowley etc.: Newbury,
1982. P.71-90.
Carlson G.N., Tanenhaus M.K. 1982 – Some preliminaries to
psycholinguistics // CLS 1982, v. 18. P.48-60.
Carlson G.N., Tanenhaus M.K. 1989 – Introduction // Linguistic structure
in language processing. – D. etc.: Kluwer Acad. Publishers, 1989. P.1-26.
Caron J. 1983 – Les régularions du discours: Psycholonguistique et
pragmatique du langage. – P.: PUF, 1983. – 255 p.
Caron J. 1989 – Précis de psycholinguistique. – P.: PUF, 1989. – 259 p.
Dascal M. 1981 – Contextualism // Possibilities and limitations of
pragmatics: Proc. of the Conference on pragmatics, Urbino, July 8-14,
1979. – A.: Benjamins, 1981. P.153-177.
Dijkstra T. 1990 – Cross-modal contacts between graphemes and phonemes:
Explorations in bimodal processing. – Nijmegen: Katholieke U. te Nijmegen,
1990. – (Ph.D.d.: Proefschr. van de graad van doctor). – 194 p.
Farmini L. 1981 – La teoria della lingua: Fra storicismo e nuovi
orientamenti: Studi linguistici generali ed applicati a cura di
A.M.Melillo: V.1. – Manfredonia (Italia): Atlantica, 1981. – [iii,] 360 p.
Fodor J.A., Bever Th.G., Garrett M.G. 1974 – The psychology of language:
An introduction to psycholinguistics and generative grammar. – N.Y. etc.:
McGraw-Hill, 1974. – XIX, 537 p.
Fodor J.A., Jenkins J.J., Saporta S. 1967 – Psycholinguistics and
communication theory // Human communication theory. – N.Y., 1967.
Fodor J.D., Fodor J.A., Garrett M.G. 1975 – The psychological unreality of
semantic representations // LI 1975, v. 6, N 4. P.515-532.
George A. 1989 – How not to become confused about linguistics //
Reflections on Chomsky: (Essays prepared to honor Noam Chomsky on the
occasion of his 60th birthday on December 7, 1988). – O.: Blackwell, 1989.
P.90-110.
Gies A.D. 1993 – Was sich auch bei Kontaminationen passiert: Zum modularen
Aufbau der Basiskomponente: Theta-Rollen und X-bar-Konfiguration. –
Ph.D.d. – F.a.M.: J.W.Goethe-U., 1993. – [viii,] 191 S.
Günther H. 1989 – Wörter im Kopf?: Gedanken zu einem Buch von Jean
Aitchison // Sprechwissenschaft & Psycholinguistik 3: Beiträge aus
Forschung und Praxis. – Opladen: Westdeutscher Verlag, 1989. S.257-267.
Hörmann H. 1966 – Psychologie der Sprache. – 2.Aufl. – Heidelberg, 1967.
Hörmann H. 1979 – Psycholinguistics. – 2nd ed-n. – N.Y.: Springer, 1979.
Kail M. 1985 – L'évolution de la psycholinguistique: Le retour en force
du thème de la communication // La communication: Symposium de
l'Association de psychologie scientifique de langue française (Montréal
1983). – P.: PUF, 1985. P.21-60.
Kintsch W. 1974 – The representation of meaning in memory. – Hillsdale
(N.J.): Erlbaum, 1974. – vii, 279 p.
Marslen-Wilson W.D. 1975 – The limited compatibility of linguistic and
perceptual explanations // Papers from the parasession on functionalism. –
Chicago (Illinois): CLS, 1975. P.409-420.
Miller G.A. 1951 – Language and communication. – N.Y.: McGraw Hill, 1951.
– xiii, 298 p.
Oksaar E. 1983 – Psycholinguistics: Historical aspects, methodological
problems and selected topics in the field of language acquisition and
multilingualism // Proc. of the XIIIth International Congress of
Linguists, August 29 – September 4, 1982, Tokyo. – Tokyo: Gakushuin U.,
1983. P.291-304.
Osgood Ch.E., Sebeok Th.A. eds.1965 – Psycholinguistics: A survey of
theory and research problems. – Bloomington, 1965.
Prideaux G.D., Baker W.J. 1986 – Strategies and structures: The processing
of relative clauses. – A.; Ph.: Benjamins, 1986. – ix, 197 p.
Rubenstein H. 1951 – The recent conflict in Soviet linguistics // Lg.
1951, v.27, N 3. P.281-287.
Saporta S. 1955 – Frequency of consonant clusters // Lg. 1955, v. 31, N 1
(pt.1). P.25-28.
Seidenberg M.S., Tanenhaus M.K. 1977 – Psychological constraints on
grammars: On trying to put the REAL back in psychological reality // CLS
1977, v. 13. P.555-567.
Škiljan D. 1989 – On linguistic autonomy // Yugoslav general linguistics.
– A.; Ph.: Benjamins, 1989. P.345-360.
Slama-Cazacu T. 1983a – Psycholinguistics and linguistics: Old
relationships and promising prospects // Proc. of the XIIIth International
Congress of Linguists, August 29 – September 4, 1982, Tokyo. – Tokyo:
Gakushuin U., 1983. P.305-316.
Tanenhaus M.K. 1988 – Psycholinguistics: An overview // Language:
Psychological and biological aspects. – Cambr. etc.: Cambr. UP, 1988.
P.1-37.
Titone R. 1983 – Second language learning: An integrated psycholinguistic
model // The sociogenesis of language and human conduct. – N.Y.; L.:
Plenum, 1983. P.273-285.
Tzeng O.C.S. 1990 – The three magnificent themes of a dinosaur caper //
Language, meaning, and culture: The selected papers of C.E.Osgood. – N.Y.
etc.: Praeger, 1990. P.1-31.
В.Д.