В.З.Демьянков
Парадигма с человеческим лицом: человек и его язык
This page copyright © 2006 V.Dem'jankov.
http://www.infolex.ru
Электронная версия статьи:
Парадигма с человеческим лицом: Человек и его язык // Языковая личность: Текст, словарь, образ мира: К 70–летию члена-корреспондента РАН Юрия Николаевича Караулова: Сб. статей / Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН; Российский университет дружбы народов. – М.: Издательство Российского университета дружбы народов 2006. С. 391–414.
СОДЕРЖАНИЕ:
Введение
1. Употребление термина в европейской науке
1.1. Романский ареал
1.2. Германский ареал
1.2.1. Литература на немецком языке
1.2.2. Англоязычная литература
1.3. Русский узус
2. Парадигма в науке 20-21 вв.
2.1. Парадигма в «куновском» смысле слова
2.2. Парадигма как «вершинное достижение»
2.3. Парадигма как господство идеи
2.4. Парадигма и взаимопонимание исследователей
3. «Куновская» парадигма в языкознании
4. Заключение
Литература
-391-
Введение
С именем Ю.Н. Караулова связано то направление в российском языкознании, в котором свойства человека – «языковой личности» – устанавливаются на основе свойств языка, употребляемого этим человеком. Это направление сегодня занимает важное место в ряду современных лингвистических парадигм.
Однако возникает вопрос: что же такое парадигма, чем она отличается от теории и школы? Попытаемся ответить на эти вопросы, рассмотрев, как употреблялся и употребляется термин парадигма в науке и в обыденном языке.
1. Употребление термина в европейской науке
«Парадигма» – концепт, востребованный философией науки сравнительно недавно. До начала 20 в. «парадигма» была «дремлющим концептом» этой области. Только в 20 в. термин этот начали интенсивно употреблять, размышляя о том, как упорядочивать знания о научных результатах и как соотносить знания одного и того же предмета, полученные разными науками. Активное использование термина научная парадигма стало одним из первых проявлений антропоцентричной философии науки.
Велика в этой области заслуга Т. Куна [Kuhn 1962], который усилил интерес к «межчеловеческому» измерению даже тех
наук[1], которые стремятся к «объективности», «внеличностности». Ю.Н. Караулов одним из первых предложил лингвистический взгляд и ряд методик для междисциплинарного исследования человека. Мы же начнем с истории употребления самого этого термина в различных областях западноевропейского и русского ареалов.[1]Под «науками» Кун имел в виду естественные науки, как этого требует употребление слова science в английском языке. Гуманитарные науки у Куна в эту группу дисциплин не входят. По [Hoyningen-Huene 1989], парадигмы в «естественных науках» устанавливают связи между различными предметами, исследуемыми представителями данной дисциплины – отношения сходств и различий между этими предметами. На основе этих отношений ученые рассматривают «сходные» предметы сходным образом.
-392-
1.1. Романский ареал
Paradigma – в латыни «ученое» заимствование из греческого. Именно поэтому в художественных произведениях на латинском языке мы практически не встречаем этого термина, но в специальном значении находим его в научных текстах, например, в теологии [2]и в риторике [3].
Только в переносном смысле под парадигмой понимался пример для подражания словом или делом [4].
Продолжая последнюю мысль, можно сказать, что парадигматичность предполагает харизматичность исследователя, которого считают основателем и/или главным сторонником того или иного направления.
В итальянском языке этот термин также не част, находим его в текстах 15 в., например у Франческо Колонна, «Гипноретомахия Полифилия, в которой излагаются все человеческие дела» (Francesco Colonna. Hypnerotomachia Poliphili, ubi humana omnia.1467): Polia raconta per qual modo la sagace nutrice per varii exempli et paradigmi l'amonisse vitare l'ira, et evadere le mine deli dei [5]. И вплоть до 19 в. устойчиво употребляется словосочетание esempi e paradigmi «(отдельные) примеры и (целые) парадигмы».
Так, Дж. Леопарди в своем дневнике (G. Leopardi. Zibaldone: Pensieri di varia filosofia e di bella Letteratura, 1823 – «Записные книжки: Мысли по поводу разных философий и художественных произведений») утверждает, что науки и системы могут развиваться только в рамках парадигм и отдельных примеров, наводящих на размышления – по поводу
[2]В «Книге о душе» Тертуллиана (Tertullianus. Liber De Anima) читаем: Voluit enim deus, et alias nihil sine exemplaribus in sua dispositione molitus, paradigmate Platonico plenius humani uel maxime initii ac finis lineas cotidie agere nobiscum, manum porrigens fidei facilius adiuuandae per imagines et parabolas sicut sermonum, ita et rerum «Ибо бог захотел, и ничто таким образом без образцов в его распоряжении не передвигалось, …».
[3]В книге Доната «О тропах» (Donatus. De tropis): Homoeosis est minus notae rei per similitudinem eius quae magis nota est demonstratio. Huius species sunt tres: icon, parabole, paradigma «Гомеозис … Три разновидности гомеозиса: образ (икона), притча (назидание, наставление) и парадигма». И далее: Paradigma est enarratio exempli hortantis aut deterrentis «Парадигма – это описание привлекательного или отталкивающего примера» (Там же).
[4]Например, у Исидора Испанского в «Двадцати книгах этимологий или истоков» (Isidori Hispalensis etymologiarum sive originum libri 20) читаем: Paradigma vero est exemplum dicti vel facti alicuius aut ex simili aut ex dissimili genere conveniens eius, quam proponimus, rei «Парадигма же – выдающиеся слова или действия, которым следуют или которым избегают следовать».
[5]«Полия рассказывает, каким образом прозорливая кормилица учила на нескольких примерах и парадигмах (то есть образцах из жизни) сдерживать гнев…».
-393-
различных предметов: Le scienze e i sistemi non possono andare che per via di
paradigmi e di esempi, supponendo tali e tali subbietti, di tali
e tali qualità in tali e tali circostanze ec. ovvero generalizzando, sia col salire da
questi particolari esempi alla università de subbietti in qualche modo diversi, e delle
combinazioni diverse, sì nelle cause sì negli effetti; sia in qualunque altra guisa. E
tutte sono obbligate di fare più o meno come le matematiche, che per considerare gli
effetti delle forze, suppongono i corpi perfettamente duri, e perfettamente levigati, e
l'assenza del mezzo, ossia il vóto, ec.; e così il punto indivisibile ecс.
[6]
В испанском узусе термин парадигма в «околонаучном» дискурсе употребляется со значениями «система» и «закономерность» [7].
Наконец, по данным французских авторитетных словарей об этом понятии заговорили по-французски в 1561 г. в качестве термина грамматики со значением «пример»: «слово-тип, даваемое в качестве образца, модели для склонения или спряжения» [8]. Употребление же в общелингвистическом значении «парадигматичность» там же фиксируется 1943 г.: «множество взаимозаменяемых терминов, допустимых в одной и той же позиции в речевой цепи» [9]. В художественной литературе вплоть до последнего времени этот термин очень редок [10].
[6]«Знания и системы могут развиваться только путем парадигм и примеров, связанных с теми или иными предметами, тех или иных свойств, в тех или иных обстоятельствах и т.д., либо путем обобщения, когда отталкиваются от этих конкретных предметов, переходя ко универсальности предметов в некоем роде различных и от различных их сочетаний – различных по причине или по результату; либо же каким-либо иным образом. И все эти науки должны более или менее соблюдать сходство с математикой, когда прибегают к идеализации: рассматривая результат действия сил, представляют себе взаимодействие тел идеально твердых, совершенно гладких, то есть, полагают, что нет промежуточных ступеней и т.п.; скажем, полагают, что точка неделима и т.д.».
[7]Например, Хулио Валера в книге «Асклепигения: Философо-любовный диалог» (J.Valera. Asclepigenia: Diálogo filosófico-amoroso. 1878) пишет: Aunque Pulqueria poseyese, no ya sólo este planeta que habitamos, sino todos los demás planetas, y los astros, y los cielos, no poseería más que un burdo remedo del Universo, tal como el Demiurgo le contempla en el Paradigma, antes de sacar la copia o el traslado «Хотя в распоряжении Пульхерии была не только планета, на которой мы живем, но и все остальные планеты, а также звезды и небеса, у нее была всего лишь грубая копия Вселенной, как ее видит Демиург в образце (букв. «в парадигме»), перед тем как снять копию или сделать дубликат».
[8]Mot-type qui est donné comme modèle pour une déclinaison, une conjugaison [Petit Robert 1997].
[9]Ensemble des termes substituables situés en un même point de la chaîne parlée [Petit Robert 1997].
[10]Напр., Л.Блуа в романе «Самоубийца» (L. Bloy. Le Désespéré, 1886) пишет: Haine, malédiction, excommunication et damnation sur tout ce qui s'écartera des paradigmes traditionnels… «Ненависть, проклятие, изгнание из общества и осуждение всем, кто осмелится отклониться от традиционных образцов» (букв. «парадигм»).
-394-
1.2. Германский ареал
1.2.1. Литература на немецком зыке
В контексте «междисциплинарная парадигма» встречаем этот термин еще в 18 веке. Например, Г.К. Лихтенберг (1742-1799), которому приписывают первенство в употреблении этого термина за пределами грамматики [Kisiel 1982], говорил о «парадигме» как о своеобразном «рычаге», с помощью которого образный взгляд оптика «прилагается» к объяснению явлений химии металлов: Ich glaube unter allen heuristischen Hebezeugen ist keins fruchtbarer, als das, was ich Paradigmata genannt habe. Ich sehe nämlich nicht ein, warum man nicht bei der Lehre vom Verkalchen der Metalle sich Newtons Optik zum Muster nehmen könne. Denn man muß notwendig heut zu Tage anfangen, auch bei den ausgemachtesten Dingen, oder denen wenigstens, die es zu sein scheinen, ganz neue Wege zu versuchen (G.Ch. Lichtenberg. Aus den «Sudelbüchern») «Из всех эвристических рычагов ни один мне не кажется более плодотворным, чем то, что я назвал парадигмой. Так, почему бы не воспользоваться ньютоновской оптикой в качестве образца в учении о старении металлов. Даже сегодня можно попытаться пересмотреть и найти новые подходы к самым ясным явлениям или по крайней мере к тем, которые только кажутся очевидными» (Из черновиков). Он же писал о переносе «парадигмы» научного рассмотрения из ньютоновской физики (оптики) на кантовскую
философию[11].Таким образом, о Ньютоне, использовавшем понятия теории света для объяснения законов тяготения, можно говорить как о показательном примере. А при дальнейшем переносе можно назвать Ньютона парадигмой для такого нового взгляда. Можно спорить с тем, насколько уместно такое употребление понятия[12].
[11]Например: Ich glaube, daß man durch ein aus der Physik gewähltes Paradigma, auf Kantische Philosophie hätte kommen können «Я полагаю, что парадигму физики можно использовать в кантовской философии» (Там же).
[12]Так, Ст. Тулмин пишет: «Лихтенберг доказывал, что в физике мы объясняем загадочные явления, соотнося их с некоторой стандартной формой процесса, или парадигмой, которую мы готовы принять в данный момент в качестве не требующей объяснения. В период расцвета кантианской и гегелевской философии эта идея временно ушла в тень, но была воскрешена в конце 19 столетия, когда работа Лихтенберга оказала такое же освободительное влияние на германоязычных философов, как работа Дейвида Юма – на англоязычных. Например, Эрнст Мах считал, что Лихтенберг оказал решающее влияние на его собственную эмпирическую теорию восприятия; в то же время термин «парадигма» был возрожден Людвигом Витгенштейном, который применил его и согласно его первоначальному назначению в философии науки, и в более общем плане – как ключ к пониманию того, каким образом философские модели, или стереотипы, действуют в качестве шаблонов или, говоря на языке инженеров, «зажимов», формулирующих и направляющих наше мышление в предопределенных, а иногда и в совершенно неподходящих направлениях» [Тулмин 1972/84, с.118].
-395-
Л. Витгенштейн активно употреблял термин парадигма в своих кембриджских лекциях 1938-1947 гг. Хотя лекции эти читались по-английски, заметно здесь и влияние немецкого словоупотребления того времени.
А именно, уже к концу 19 – началу 20 в. все чаще встречаем слово Paradigma не только в научной, но и в художественной литературе на немецком языке. Так, в знаменитых «Зарисовках господина Дамеса» (1913) графини Франциски цу Ревентлов встречаем: Ja, Maria wurde fortan als Paradigma hingestellt, als lebendes Symbol für heidnische Möglichkeiten (Franziska Gräfin zu Reventlow. Herrn Dames Aufzeichnungen) [13]. Своеобразным чемпионом был Курт Тухольский, у которого даже есть небольшой рассказ с этим названием. Однако и у него слово Paradigma привносит в текст дух научности, например: Ich bin das Paradigma, an dem du deine scheußliche Wissenschaft übst, ich bin das wehrlose Opfer all deiner bubenhaften Schüler, schülerhaften Buben… (K. Tucholsky. Paradigma) «Я – та парадигма, к которой ты применяешь свою мерзкую науку, я – беззащитная жертва всех твоих подлых школяров, школярских подлецов…». Этот буквальный перевод немецкого предложения по-русски до сих пор звучит не очень естественно.
Часто говорят о парадигме в начале 20 века и социологи. Так, у Г.Зиммеля читаем: Jene durchgehend menschliche, wohl in tiefen metaphysischen Gründen verankerte Tendenz, aus einem Paar polarer Begriffe, die ihren Sinn und ihre Wertbestimmung aneinander finden, den einen herauszuheben, um ihn noch einmal, jetzt in einer absoluten Bedeutung, das ganze Gegenseitigkeits– oder Gleichgewichtsspiel umfassen und dominieren zu lassen, hat sich an der geschlechtlichen Grundrelation der Menschen ein historisches Paradigma geschaffen [Simmel 1919, S.1-6] «Эта исключительно человеческая тенденция, по-видимому, коренящаяся в глубоких метафизических основаниях, и состоящая в том, что из небольшого числа полярно противоположных понятий, свои смысл и значимость находящие друг в друге, чтобы затем этот смысл, на этот раз в абсолютном измерении, проявить в игре противоречий и равновесия, сделав доминантным, – создала в главном отношении полов историческую парадигму».
[13]«Да, на Марию после этого смотрели как на образец (букв. парадигму), как на живой символ языческих возможностей».
-396-
Но особенно часто употребляет этот термин М. Вебер, например: Die hierhergehörigen Ausführungen Albertis sind ein sehr geeignetes Paradigma für diejenige Art von – sozusagen – immanentem ökonomischem «Rationalismus» «Относящиеся к данному предмету рассуждения Альбертиса составляют очень удобную парадигму для той самой разновидности, так сказать, имманентного экономического рационализма» (M. Weber. Religionssoziologie I).
1.2.2. Англозычная литература
Paradigm в английском входит, по свидетельству знаменитого тезауруса Роже, в ряд лексем типа Prototype: prototype, original, model, pattern, precedent, standard, ideal, reference, scantling, type; archetype, antitype; protoplast, module, exemplar, example, ensample, paradigm; lay-figure (Roget 1952).
Впервые парадигма упоминается на английской почве в 1476-1485 гг. (см. Webster 1852). Первоначально – как paradigma [14]. Эта форма конкурировала с paradigm очень долго, вплоть до 19 в. [15]
Во множественном числе имеем форму paradigmata. Например, в латинском названии книги, написанной по-английски: Strada, F. Prolusiones et Paradigmata Eloquentiae. 1617.
В толковых словарях современного английского языка у этого слова находим две главные группы толкований, см., например, (Webster 1994):
1. За пределами грамматического описания
A. Образец, пример для подражания или «модель» (pattern, example, or model).
[14]Например: I would not haue any one falsly to thinke that this Memorandum is presented to your person to implie in you defect of those duties which it requires; but sincerely to denote you as a paradigma to others «Я не допускаю мысли, что этот меморандум был представлен Вашей персоне с тем, чтобы намекнуть на Ваше несоответствие тем требованиям, которые в нем содержатся; этот меморандум указывает как раз на то, что Вы являетесь образцом (букв. парадигмой) для других» (Rachel Speght. Mortalities Memorandum, 1621).
[15]Ср. в одном из писем Томаса Джефферсона (1816 г.): I, too, have made a wee-little book from the same materials, which I call the Philosophy of Jesus; it is a paradigma of his doctrines, made by cutting the texts out of the book, and arranging them on the pages of a blank book, in a certain order of time or subject. A more beautiful or precious morsel of ethics I have never seen «Я также на основании тех же материалов составил небольшую книжечку под названием «Философия Иисуса». Это – парадигма его учения, полученная в результате цитат и упорядоченная хронологически или содержательно в определенной последовательности. Более прекрасного или ценного фрагмента этики я еще не встречал» (Th. Jefferson, Letters, 1816)
-397-
Когда по-русски говорят о беспрецедентности исследования, о том, что некто начал с нуля, и образцов для подражания практически нет, по-английски уже в 19 веке мы прочитаем об «отсутствии парадигмы» [16]или о «единственности парадигмы» [17].
B. Общее представление («концепт»), считаемое большинством людей в интеллектуальной сфере, в частности, в естественных науках, наиболее эффективным для объяснения сложного процесса, сложной идеи или набора данных [18].
В таком значении слово употребляется даже в поэзии: Plato thought nature but a spume that plays / Upon a ghostly paradigm of things [19](W.B. Yeats. The Tower).
С середины 1960-х гг. английские словари указывают на значительный рост употребительности этого термина в научных текстах, когда мы читаем, что нобелевский лауреат Д. Балтимор (David Baltimore)
[16]Например: When Stevenson, writing from Samoa in the agony of his South Seas (a book he could not write because he had no paradigm and original to copy from), says that he longs for a “moment of style,” he means that he wishes there would come floating through his head a memory of some other man's way of writing to which he could modulate his sentences «Когда Стивенсон, охваченный сильными чувствами под впечатлением от Южных морей, писал с Самоа (книгу написать он не мог, потому что перед ним не было парадигмы и источника, по которым он мог бы ее создать), что страдает от отсутствия «стилевого момента», он имеет в виду, что ему хотелось бы, чтобы его осенило воспоминание о том, как кто-нибудь другой мог бы написать нечто, по образцу чего можно было откорректировать свои предложения» (J.J. Chapman 1899).
[17]Например: Our notion of them is the most abundantly suggested and satisfied of all our beliefs, the last to suffer doubt. The difference is that our critics use this belief as their sole paradigm, and treat any one who talks of human realities as if he thought the notion of reality ‘in itself’ illegitimate «Наше представление о них вполне укладывается в наши мнения и в наименьшей мере подвергается сомнению. Отличие состоит только в том, что наши критики опираются на это мнение как на единственную парадигму, а если кто-либо говорит о человеческих реалиях, то понимают это так, что слово реалии «само по себе» употреблено неуместным образом» (W.James, 1909).
[18]Например: Sometimes, however, it happens that the standard continues to be embodied in some one or few works which, because of outstanding excellence, serve as explicit paradigms governing judgment; such works are classics in the true sense «Иногда, впрочем, бывает так, что стандарт по-прежнему воплощен в одном или нескольких произведениях, которые, в силу своего выдающегося превосходства, служат в качестве эксплицитных образцов (paradigms), на которые ориентируется суждение; такие произведения являются классикой в истинном смысле слова» (Dewitt H. Parker. The Principles Of Aesthetics).
[19]«Платон считал природу всего лишь накипью, играющей / На призрачной парадигме вещей»
-398-
really established a new paradigm for our understanding of the causation of
cancer «установил новую парадигму для нашего понимания причин
раковых заболеваний». Выдающиеся ученые теперь устанавливают (establish) и
ниспровергают (overthrow) парадигмы, объявляют о своей принадлежности к
той или иной парадигме или о своем отходе от сложившихся парадигм: the
paradigms they were working in or trying to break out of
[20]. То есть, по-
английски «работают в» парадигме и «вырываются из парадигмы»: парадигма
является своеобразной научной средой (что по-русски передается оборотом «в
рамках парадигмы»).
Пособия по правильной английской речи сетуют на злоупотребления этим модным термином за пределами научной литературы. Так, не вполне нормативным считается такое употребление: The paradigm governing international competition and competitiveness has shifted dramatically in the last three decades «Парадигма, регулирующая международную конкуренцию и конкурентоспособность, в последние три десятилетия сильно изменилась» (Heritage, 1996). По-русски также не вполне естественно звучат: парадигма сдвинулась или парадигма пошатнулась.
В пределах грамматики
Образец склонения или спряжения, задающий словоизменительные возможности лексемы. Например: Then he swore comprehensively at the entire fabric of our glorious Constitution, cursing the English language, root, branch, and paradigm, through its most obscure derivatives «После чего он отчетливо выругался по поводу всего стройного здания нашей славной Конституции, обругав самыми маловразумительными производными словами английский язык, корень, ветку и парадигму» (R. Kipling. The day's work).
Как видим, в английском находим те же значения, что и в других современных европейских языках. Этот термин употребляется не только в научной литературе, но и в художественной, а также – что отличает английский узус от остальных – в поэзии и в произведениях для детей. Это обстоятельство накладывает ограничения на сочетаемость более заметные, чем в других языках.
Наконец, из экзотичных значений прилагательного paradigmatic отметим еще такое: «автор биографии религиозных деятелей как образцов превосходства христианства над остальными религиями» (Webster 1952), то есть автор какого-либо жития.
[20]«Парадигмы, в рамках которых они работали или из которых они пытались вырваться».
-399-
1.3. Русский узус
В русском языке этот термин издавна фиксируется в энциклопедиях и словарях. Например, в «Малом энциклопедическом словаре в 3-х томах» (1899- 1902) Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона[21]. В словаре Д.Н. Ушакова – только как грамматический термин [22], в современных толковых словарях – и как грамматический, и как синоним слов образец, модель [23]. В «Большом энциклопедическом словаре» находим также обе группы толкований [24].
Однако в художественной литературе вплоть до конца 20 в. этого слова практически нет. Один показательный пример встречаем как греческую реалию в историческом романе: Разве ты не заметил, как похожа она лицом на Афину Партенос Фидия? Знаешь, та парадигма – модель для нескольких копий, в короне и с глазами из хризолита? (И.А.Ефремов. Таис Афинская); За модели и парадигмы хороший ваятель берет две тысячи драхм, за статуи и барельефы до десяти тысяч (Там же).
Но на границе 20-21 вв. слово это встречается нередко и в художественных произведениях, впрочем, часто в пародийном контексте (что свидетельствует о неполной привычности термина в обыденном языке), например: Чтобы докопаться до сути проблемы, я должен вскрыть корневую систему вашего патогенного бессознательного, выявить парадигму невротической симптоматики (Борис Акунин. Сказки для Идиотов).
[21]«Парадигма (греч. paradeigma, «пример») – в грамматике слово, служащее образцом склонения или спряжения; в риторике – пример, взятый из истории и приведенный с целью сравнения» (Брокгауз, Ефрон 1899-1902).
[22]ПАРАДИГМ, парадигма, м., и (чаще) ПАРАДИГМА, парадигмы, ж. (греч. paradeigma – образец) (грам.). Таблица форм какого-н. слова, как образец склонения или спряжения (Ушаков 1939).
[23]Например: «ПАРАДИГМА, -ы, ж. 1. Образец, тип, модель (книжн.). П. Общественных отношений. 2. В грамматике: система форм изменяющегося слова, конструкции (спец.). П. имени, глагола. II прил. парадигматический, -ая, -ое» (Ожегов, Шведова, 1992).
[24]А именно: 1. ПАРАДИГМА (от греч. paradeigma – пример – образец), в философии, социологии – исходная концептуальная схема, модель постановки проблем и их решения, методов исследования, господствующих в течение определенного исторического периода в научном сообществе. Смена парадигм представляет собой научную революцию. 2. ПАРАДИГМА в языкознании – система форм одного слова, отражающая видоизменения слова по присущим ему грамматическим категориям; образец типа склонения или спряжения. Понятие «парадигма» употребляется также в словообразовании, лексикологии и синтаксисе.
-400-
Особенно же часто – у Виктора Пелевина, напр.: Вы как раз принадлежите к тому поколению, которое было запрограммировано на жизнь в одной социально-культурной парадигме, а оказалось в совершенно другой (Чапаев и пустота); У нас был разговор о христианской парадигме, и поэтому мы говорили в ее терминах (Там же); маленький транспарантик с кривой надписью: «Парадигма перестройки безальтернативна!» (Девятый сон Веры Павловны).
В дискурсе гуманитария конца 19 – начала 20 в. термин этот звучит вполне естественно. Например: Читатель простит мне эту автобиографическую справку: я спокойно пользуюсь местоимением «я» там, где оно имеет «парадигматическое» значение как в геометрическом рассуждении: «я беру угол АВС…» (Ф.Ф. Зелинский. Религия эллинизма).
Впрочем, до прихода куновской концепции иногда находим слово это в таком контексте, который сегодня кажется необычным. Например: И Аскольдов, таким образом, монологизует художественный мир Достоевского, переносит доминанту этого мира в монологическую проповедь и этим низводит героев до простых парадигм этой проповеди (Бахтин, 1929).
Особенно показателен следующий пример: Самые формы идеологического вывода могут быть весьма различны. В зависимости от них меняется и постановка изображаемого: оно может быть или простой иллюстрацией к идее, простым примером, или парадигмой, или материалом идеологического обобщения (экспериментальный роман), или, наконец, может находиться в более сложном отношении к результирующему итогу (Там же).
2. Парадигма в науке 20-21 вв.
2.1. Парадигма в «куновском» смысле слова
С середины 20 в. за термином научная парадигма закрепилось значение «признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений» [Kuhn 1962]. В текстах Куна эта парадигма иногда «очеловечивается»: так, парадигмы, подобно людям, могут «мирно сосуществовать» между собой.
Следующие черты определяют парадигму в «пост-куновском» смысле:
1. Система взглядов должна быть привлекательной, широко признанной среди большого количества сторонников, а в то же время нетривиальной.
То есть, у парадигмы не может быть ровно одного представителя: сторонников должно быть, если следовать Куну, «достаточно много».
-401-
Парадигма в «куновском» смысле, представленная одним, пусть даже и
великим мыслителем, – такой же нонсенс, что в обычном языке словосочетание
*многочисленная просьба (при нормальном многочисленные
просьбы). В исходном же словоупотреблении у слова парадигма
такого ограничения не было.
Иногда парадигмой конкретной науки называют в этой связи влияние других дисциплин [Grayling 1996, с.39]. Например, когда определяют, что «парадигмой знаний» для рационалистов (например, для Р.Декарта) была математика, в которой все положения добываются путем интуиции и рационального вывода. Именно поэтому для рационалистов существенны были вопросы о природе логического вывода, об оправданности его, о природе истинности. А для эмпиристов (например, для Д.Юма) такой «парадигмой» были естественные науки, в которых на первом месте находятся эксперимент и наблюдение. Для эпистемологов же, занимающихся проблемой знания, существенны обе парадигмы «организации знания» (в смысле [Stone 1996]) – технологии организации разрозненных знаний в целостную картину.
В более позднюю эпоху – в 20 веке – социологи науки констатируют другой парадигмальный переход: от философии сознания к философии языка [d'Entrèves 1996, с.2], [Ulrich 1997, с.11]. И вместе с тем от субъектно- ориентированного рассмотрения – к рассмотрению предмета в рамках коммуникации, к «коммуникативной» парадигме [Habermas 1985].
Таким образом, теория и даже целая дисциплина может стать парадигмой в силу своей привлекательности в данную эпоху. А привлекательность идей заключается, не в последнюю очередь, в продуктивности их. Абсолютно так же, как и в случае человеческих отношений: удачник для большинства привлекательней неудачника. Науке, по-видимому, чужды «материнские» инстинкты: когда есть выбор, мать скорее отдаст предпочтение своему слабому, неудачливому ребенку, нуждающемуся в ее опеке, чем удачливому и состоявшемуся. Наука – однозначно не мать своим ученикам, ей ближе другая роль – роль Кармен.
2. Сторонники одной и той же парадигмы должны опираться на одни и те же «правила и стандарты научной практики». Именно так создаются предпосылки для того, что Кун называет «нормальной наукой», главная отличительная черта которой – поступательное развитие («генезис») и преемственность в традиции того или иного направления исследования.
3. В рамках нормальной науки результаты выполнены в одном формате, то есть «соположимы»: выводы, полученные одним представителем данной парадигмы, квалифицируются как повторяющие, обобщающие, конкретизирующие или опровергающие выводы предшественников. То есть, парадигма – своеобразная накопительная система
-402-
(но не стабилизационный фонд): исследователи, работающие в ее рамках,
добавляют в нее все новые и новые «единицы хранения». Переходя из одной
парадигмы в другую, мы вынуждены все те же факты объяснять заново. Вот
почему Б.Мальмберг считает, что концепция В. фон Гумбольдта не создавала
новой парадигмы: корни этой концепции лежали в эпохе Просвещения, методы
сбора и осмысления материала также были созвучны этой эпохе [Malmberg
1990, с.19]. Подход к языку как к «неисчерпаемо открытой возможности»
(unbegrenzt offene Möglichkeit) отличает Гумбольдта от более поздних
структуралистских концепций, действительно составивших новую парадигму
(там же, с.28): а именно, от взгляда на язык как на закрытую систему.
Иначе говоря, накопление знаний возможно только в рамках определенной парадигмы [Stegmaier 1988, с.59]. И это свойство можно использовать для установления того, составляли ли два направления теории основу двух разных парадигм.
4. В рамках конкретной парадигмы задачи решаются доказательным путем, когда опираются на достижения предшественников. Более того: достижения коллег – соратников по парадигме – существенны для науки в той мере, в какой на них можно опереться в дальнейших исследованиях основного предмета.
5. Отсюда вытекают важнейшие характеристики социологии науки: необходимость постоянного общения коллег, работающих в одной парадигме (в то время как ученые, работающие вне парадигм, подобны ракам- отшельникам), откуда возникают статусные отношения, иерархии между людьми, по замыслу своему нацеленные на оптимизацию и ускорение научного прогресса. Более того, один и тот же человек может принадлежать сразу к нескольким разным парадигмам. Известный пример этого – Лейбниц, о чем см. [Brown 1989]. Когда он писал по-французски, то ориентировался на среду, в которой в то время царили совершенно иные настроения и интеллектуальные течения (а именно, дух Просвещения), чем в родной ему Германии. Для французов он писал именно в духе «систем и гипотез», здесь особенно популярна была его «Теодицея». Латинские же произведения его были выдержаны в схоластическом духе, адресованы другой публике и были не менее популярны – но в иной среде. Лейбниц представляет собой, таким образом, пример «бипарадигмальности», сходной с билингвизмом – двуязычием.
2.2. Парадигма как «вершинное достижение»
Т.Кун сузил значение существовавшего до него слова и тем обрек свою теорию на всяческие недоразумения. Ведь для носителя английского языка парадигма обладает коннотацией с «высшим достижением»,
-403-
пределом совершенства, а потому с чем-то недостижимым. Говоря вслед за Т.
Куном о парадигме, мы вольно или невольно присоединяемся к сторонникам
«теоретического монизма», убежденных в том, что для каждого явления
возможно только одно адекватное объяснение.
И.Лакатош вместо этого термина предложил употреблять словосочетание research programmes «исследовательские программы» [Lakatos 1970]. Лакатош, как К. Поппер до него [Popper 1959] и П. Фейерабенд до и после него [Feyerabend 1991], призывает к «теоретическому плюрализму», именно эта презумпции лежит за термином исследовательская программа.
2.3. Парадигма как господство идеи
Итак, если сегодня ученый употребляет термин парадигма в позитивном или нейтральном смысле, то обычно он имеет в виду господство некоторой идеи, преобладание некоторого («парадигмального») взгляда на вещи.
Например, именно так определяет Ю.С. Степанов «парадигму, или философию языка»: «господствующий в какую-либо данную эпоху взгляд на язык, связанный с определенным философским течением и определенным направлением в искусстве, притом таким именно образом, что философские положения используются для объяснения наиболее общих законов языка, а данные языка в свою очередь – для решения некоторых (обычно лишь некоторых) философских проблем» [Степанов 1985, с.4]. И далее: ««Парадигма» связана с определенным стилем мышления в науке и стилем в искусстве. Понятая таким образом «парадигма» – явление историческое» (там же).
Драматизируя события в интеллектуальном мире, о появлении новой парадигмы иногда говорят как о «победе» какого-либо взгляда на вещи, то есть о сильной теории («завоевывающей» новые рубежи науки), сравнимой с походами Чингисхана. Типичны такие фигуры речи: Structuralism as defined by the Prague School was accepted as the basis of linguistic analysis. Then the Chomskyan paradigm swept the United States and eventually most of the world's academic community «Структурализм в смысле Пражской школы был основой лингвистического анализа. После этого хомскианская революция прошлась метлой по Соединенным Штатам и даже по большинству академических сообществ» [Raffler-Engel 1988, с.245]. И далее: When the Chomskyan fad passed, structuralism was resuscitated with a vengeance and, unfortunately, pushed to different albeit equally absurd, extremes. Consequently, in recent times it has again been discarded as a faulty approach «После того, как увлечение Хомским прошло, структурализм воскрес с чувством мстительности и, к несчастью,
-404-
дошел до других, но столь же абсурдных, крайностей. В результате недавно от
него вновь отказались как от заблуждения» (там же).
Итак, чтобы придать теории статус парадигмы, ее очеловечивают, приписывая воинственность и мстительность. Однако не будем забывать: сама теория (как мысленная конструкция) не бывает ни наступающей (революционной), ни вялой: нахрапистыми или деликатными бывают теоретики, «выдвигающие» и «продвигающие» эту теорию.
Продолжая это сравнение, отметим, что орудием (или «оружием») завоевания новых вершин являются не только новые методики наблюдения и обработки материала, но и интеллектуальный инструментарий – ключевые понятия. Например, по [Linares 1995], Макс Штирнер произвел изменение философской парадигмы, когда в центр внимания ввел проблему «наслаждения жизнью» (Genuß des Lebens), вместо бытия предметом рассуждений философа стало «ничто» (Nichts; онтология как “меонтология”, то есть бытие как «небытие»), вместо общего героем его выкладок стало отдельное, частное (das Einzelne), и даже единственное (das Einzige). В психологии смену парадигм часто связывают с осознанием того, что большую часть психической жизни определяет подсознание, а потому особый интерес привлекли к себе методики исследования того, как проявляются подсознательные мотивы в человеческом поведении [Obrist 1990, с.7].
Л. Витгенштейн вошел в историю как автор нескольких парадигмообразующих идей. Так, он известен как популяризатор использования (в качестве инструмента для обнаружения новых истин) понятия «семейного сходства», впоследствии позволившего открыть парадигму теории прототипов в психологии и теории языка (подробнее см. [Splett 1993, с.xiii]). Другая идея – метафора «язык – это игра со своими правилами игрового поведения», по мнению некоторых [Dumoncel 1991], заложена в поздних исследованиях Г.Фреге. Эта идея позже была реализована (в частности, Дж.Остином) в рамках «парадигмы» теории речевых актов, основная идея которой – «высказывание – не объект, а действие».
Среди этих инструментов мы находим не только радикально новые идеи, но и переосмысление старых понятий. Так, в парадигме когнитивной лингвистики предлагаются следующие обновления старых взглядов, ср. [Rudzka-Ostyn 1993, с.1-2]:
– язык – одна из когнитивных областей человека (one domain of human cognition), связанный с другими областями и поэтому отражающий взаимодействие психологических, культурных, социологических, экологических и других факторов; поэтому-то язык должен быть предметом междисциплинарного исследования;
-405-
– языковая структура зависит от «концептуализации», которая, в свою очередь, является результатом опыта в освоении человеком себя и окружающего пространства, а также отношений к этому внешнему миру;
– единицы языка также подчиняются категоризации, приводящей к сетям «концептуальной» зависимости, организованным по принципам прототипов; большая часть этих связей носит метафорический и метонимический характер;
– грамматика мотивирована семантикой; я бы сказал так: грамматические свойства языка выводимы из семантических потребностей человека;
– значение языковой единицы – концептуальная структура, «конвенционально» связанная с этой единицей; связь эта основана на образных ассоциациях с физическим пространством; поскольку подобные концептуализации очень зависят от такого окружения, значения нельзя сформулировать в универсальных терминах, они уникальны для каждого языка;
– значения задаются в терминах «релевантных» структур знания (типа «концептуальных областей», «сцен», «наивных моделей», «когнитивных моделей»); среди этих структур различаются фокусные и фоновые;
– в силу сказанного, синтаксис, морфология, фонология, лексикон, семантика и т.д. зависят друг от друга, не обладают «автономией» от внеязыкового поведения и от внеязыкового знания.
В момент возникновения парадигмы, популяризации новых идей, тексты новаторов организованы так, чтобы читатель все время отдавал себе отчет, в чем состоит новизна. Например, так устроены тексты А.Эйнштейна, Л.Ельмслева, Н.Я.Марра и т.д. Однако затем, после завоевания популярности, в период «нормальной науки» основные понятия, вводимые парадигмой, представляются как достояние всей науки в целом, а не как отдельная теория. Особенно когда достижения новой теории описываются в учебниках [Neuser 1995, с.18]. И понятно почему: на первых этапах необходимо «завоевать» сторонников, привлечь их яркими объяснениями и фактами. А составители учебников стремятся эти завоевания «легализовать», освоить и популяризировать.
Исследование особенностей текста научных сочинений (например, [Markkanen, Schröder 1992]) показало, что сторонники одних парадигм чаще прибегают к «загородочным» предикатам [25](например, Ю.Хабермас), чем другие. Различаются авторы и по употребительности личных
[25]По-английски hedging, т.е. средство «уйти от ответственности» за истинность своих слов. К. Поппер мог бы такие средства выражения поместить в рубрику нефальсифицируемых (а потому не подходящих для действительной науки) средств выражения [Popper 1962].
-406-
местоимений (авторских я/мы), активных и пассивных форм
наклонения, модальных слов, определенных риторических средств: тексты
одних парадигм более образны и метафоричны, чем тексты других.
Принадлежность к парадигме часто сигнализируется и сходством стилистики в
подаче своих мыслей.
2.4. Парадигма и взаимопонимание исследователей
На другое обстоятельство, связанное с употреблением термина парадигма, указывает Ст. Тулмин: «Основной парадокс классической теории научных революций состоит в следующем: она подразумевает, что между теми, кто поддерживает различные парадигмы, неизбежно взаимное непонимание. Этого заключения нельзя избежать до тех пор, пока мы рассматриваем парадигмы, или плеяды абсолютных предположений в качестве единых и неделимых» [Тулмин 1972/84, с.134]. И далее: «Принципиальное непонимание неизбежно только в том случае, когда обе партии в споре не имеют ничего общего в своих дисциплинарных устремлениях. Если же имеется хотя бы минимальная преемственность дисциплинарных целей, то ученые с совершенно несовместимыми теоретическими идеями в общем все же получат основу для сравнения достоинств соответствующих объяснений, и конкурирующие парадигмы или предположения, даже если они несовместимы на теоретическом уровне, все же останутся рационально соизмеримыми в качестве альтернативных способов решения общего круга «дисциплинарных» задач» [Тулмин 1972/84, с.136].
Выйти из этого заколдованного круга помогает следующее положение: «в естественных науках процедуры истолкования и понимания существенно маскируются периодами так называемой «нормальной науки», когда основные ценности теории, входящие в ее парадигмы, не подвергаются сомнению и пересмотру. […] Однако в период кризиса естественнонаучной теории и разрушения ее парадигмы, когда на арену выходят конкурирующие системы ценностей, объяснение и понимание заметно расходятся. В такой ситуации споры о понимании становятся обычным делом» [Ивин 1987, с.43].
3. «Куновская» парадигма в языкознании
Некоторые исследователи (например, [Tollefson 1981]) иногда различают две парадигмы социологически ориентированной теории языка: – дескриптивную парадигму, с двоякой целью:
--- установить, кто, когда, при каких обстоятельствах, как и т.п. говорит на данной разновидности языка, употребляет данные средства выражения с данными намерениями,
-407-
--- установить причины, по которым социальные институты предрасполагают именно к данным стандартам выражения, а также по которым эти стандарты меняются, по-разному и в различной степени часто;
– оценочную («эвалюативную») парадигму, связанную с регулированием этих стандартов, с оптимизацией и «языковым строительством».
Во второй «парадигме» язык рядоположен остальным социальным факторам, таким как сырье, трудовые ресурсы и т.п. Однако очевидно, что обе парадигмы существовали и существуют в любую эпоху развития общества. Следовательно, если придерживаться этой точки зрения, единой парадигмы в языкознании и быть никогда не могло. В теории научных парадигм различают [Kisiel 1982, с.97]:
– парадигмы в широком смысле – набор взглядов, ценностей и техник, используемых приверженцами некоторой парадигмы,
– парадигмы в узком смысле – образцы решения конкретных задач, служащие в дальнейшем образцами для трактовки других проблем данной же научной дисциплины, входя в состав или иллюстрируя «парадигму» в широком смысле слова.
Например, когда объясняют правила родного языка в рамках так называемой «традиционной» грамматики, следуя старым образцам, указывают, скажем, что глаголы с инфинитивом не –еть в форме 3 лица единственного числа имеют флексию –ет или (под ударением) – ёт, а затем перечисляют все исключения (типа видеть, слышать, ненавидеть и т.д.), которые отклоняются от этого правила и которые «надо запомнить». То есть, сначала формулируется общее правило, а потом перечисляются исключения. Этот технический прием – один из многих, составляющих парадигму в узком смысле слова. И именно этот набор приемов переходит по наследству от одной парадигмы (в широком смысле) к другой.
В наибольшей степени подобные приемы используются в описаниях, ориентированных на «простого» потребителя – на школьного учителя. Вот почему говорят о парадигме (опять-таки в широком смысле) «традиционных», или «школьных» грамматик. В рамках сравнительно-исторической парадигмы, а затем в структурализме, в порождающей грамматике, в функциональной грамматике, в грамматике текста (этот набор «парадигм» констатируется в работе [Jacobsen 1986, с.2]) подобные приемы либо запрещаются (поскольку там стремятся объяснить те же явления, не прибегая к списку исключений), либо допускаются с оговорками или маскируются. То есть парадигмы связаны между собой в узком и в широком смыслах.
-408-
К важнейшим конкретным задачам языковеда относятся описание и объяснение свойств системы языка и речевого поведения человека.
Когда говорят о «смене парадигм» (иногда такое выражение считают простым синонимом для другого, более привычного: научный прогресс, см. [Hundsnurscher 1992, с.1]), имеют в виду не только возникновение новых идей, но и завоевание доверия к этим идеям со стороны все новых сторонников. В языкознании такие идеи связаны с основными представлениями о том, что же такое язык, как добываются, хранятся и используются языковые знания. Ведь в отличие от других эмпирических дисциплин, эксперимент в языкознании очень специфичен, об этом писал еще [Щерба 1931]. Эксперимент лингвиста – в частности, установление того, правильно ли данное выражение на данном языке – по существу опрос интерпретатора, часто самого себя. То есть фаза получения данных совпадает с фазой интерпретации этих данных. Статистическая обработка текстов, словарей и т.п. – это разновидность процедур обработки данных, а не эксперимент в собственном смысле. Однако очень часто результаты такой обработки бывают неожиданными даже для самого лингвиста.
С другой стороны, в рамках одного текста стараются не употреблять этот термин одновременно в двух разных смыслах. Так, наблюдения над большим корпусом текстов по лингвистике показывают, что в описательных сочинениях, в которых термин парадигма используется в грамматическом смысле (парадигма спряжения, склонения и т.п.), избегают использовать этот же термин в куновском смысле. Например, более чем в 250 выпусках «Амстердамских исследований по теории и истории лингвистической науки» серии IV «Современные вопросы лингвистической теории» куновские парадигмы упоминаются считанное количество раз, зато очень часто употребляются такие словосочетания, как case paradigms, verbal paradigms, passive paradigm и т.п. А в серии III «Исследования по истории лингвистических наук» превалирует употребление paradigm именно в куновском смысле.
Очень долгое время в языкознании о парадигме в куновском смысле вряд ли можно было говорить всерьез.
Возьмем, например, тест на преемственность. Когда один лингвист- практик описывает грамматику амхарского языка, насколько он может опереться на достижения авторов грамматики русского языка? Ведь если у двух исследователей общими являются только рабочие определения грамматических категорий, «метаязык» и т.п., это еще не всегда предопределяет выполненность остальных требований к парадигмам в смысле Куна.
Поэтому, говоря о парадигмах лингвистики в прошлом, далеко не всегда имеют в виду выполненность абсолютно всех названных условий.
-409-
Некоторое приближение (или, возможно, иллюзия этого) лингвистики к состоянию «нормальной» науки появилось в период становления генеративной методики в 1950-70-е гг. (в работе [Anders 1984] эти история излагается в терминологии Т.Куна). Так, исходя из предположения об универсальности общей грамматической схемы описания языков, исследуя общую структуру порождающей грамматики, например, принципы упорядочения правил, принципиальную схему грамматических модулей и т.п., соратники по генеративизму несомненно опирались на результаты друг друга, даже если базировались на данных разных языков. В результате сложилось такое положение, когда для отказа от какой-либо гипотезы о структуре грамматики английского языка достаточно было найти контр-примеры из какого-нибудь экзотического языка. Плюс бросающаяся в глаза непредопределенность решений, характерная для эмпирических наук: до проведения наблюдений нельзя было предсказать, каким должно быть искомое решение.
Однако в работе [Percival 1976: 289-290] высказывается сомнение в том, что генеративная лингвистика может быть названа парадигмой. А именно, из-за социологического параметра: она не стала единственным стандартом научности для всех лингвистов мира.
Общественные науки вообще обречены на политеоретичность [26], а следовательно, на отсутствие единого парадигматического стандарта. В языкознании вряд ли когда-нибудь закончится «спор о парадигмах» (Paradigmendebatte), при котором речь идет не столько о расширении набора «позитивных знаний», – как в «нормальных» науках, – сколько, по [Kopperschmidt 1977, с.3], о злободневности и приложимости тех или иных теоретических объяснений к фактам, об их парадигмальности. Впрочем, есть «особые» разделы науки о языке, типа риторики, где знания не столько аккумулируются, сколько на каждом последующем этапе переоткрываются как бы заново: фазы обостренного интереса к тем или иным знаниям сменяются «фазами забвения» [Kopperschmidt 1977, с.3].Другое измерение техник объяснения заключается, по Ю.Н.Караулову, в противопоставлении идеи о системно-структурном характере организации языка и идеи историзма: эти идеи «составляют две основные парадигматики современной лингвистики» [Караулов 1988, с.6]. А именно, в рамках одной парадигмы факты употребления языка объясняются через факты того же синхронного среза, а в рамках другой парадигмы объяснительность заключается в описании того, как возникло и как развивалось то или иное свойство языка.
[26]Учитывая же, что «единообразие» – черта модерна, а «множественность» и «многозначность» – черты постмодерна [H.Friesen 1995: 7], можно сказать, что гуманитарные дисциплины исходно несли в себе постмодернизм.
-410-
Именно парадигму в узком смысле слова также имеют в виду, когда объясняют «оживление интереса к работе, связанной непосредственно с компаративистской процедурой» началом новой смены «научной парадигмы» [Дыбо 1987, с.16]. Ведь имеют в виду конкретную методику сбора и объяснения конкретных фактов конкретных языков – а именно, привлекая к такому объяснению свойства родственных языков.
Еще одна особенность, различающая между собой конкурирующие научные парадигмы, – терминология, более принятая в одной парадигме и избегаемая в другой «по идеологическим мотивам». Так, сторонники когнитивной парадигмы сегодня, по мнению остальных членов научного сообщества, иногда злоупотребляют такими терминами, как когниция, концептуализация и т.п. Избыточное (с содержательной точки зрения) использование в лингвистике и этих терминов, и жаргона информационно- поисковых систем (об этом см. [Olsen 1982]), – что-то вроде опознавательного знака: «Я сторонник когнитивной парадигмы», особенно когда высказывания с этими терминами в тысячный раз повторяются почти буквально.
В этом отношении лингвистические парадигмы мало отличаются от парадигм в иных дисциплинах. Так, в теоретическом программировании 1980-х гг. тоже иногда разграничивали различные парадигмы, в зависимости от того, какова идеология (главная идея), лежащая в основе того или иного языка программирования: использование рекурсивных функций, идей структурного программирования и т.п., см. [Dasgupta 1982, с.92].
4. Заключение
Из сказанного выше можно сделать следующие выводы:
1. Парадигма – что-то вроде почетного звания для теории или научного направления, упоминаемое при констатация успехов, достигнутых разработчиками этой теории.
2. В речи о теории в фокусе внимания находится объект теоретического объяснения. А употребляя термин парадигма, имеют в виду, прежде всего, человеческий фактор теоретических объяснений.
3. Парадигмой теории языка может быть названа целая система взглядов (вспомним испанский узус) в совокупности с набором показательных примеров (то, что иначе называют образцом, примером для подражания или «моделью») решения конкретных задач – описания и объяснения языковых явлений (вспомним итальянское esempi e paradigmi). Показательность примеров связана с определенной «метрикой» в оценке эффективности, или объяснительности при решении конкретных задач. Далеко не обязательно «метрики» разных парадигм совпадают. Например, метрика генеративного описания в рамках стандартной
-411-
генеративной модели не совпадает с метрикой более поздней
«минималистской» концепции Н. Хомского.
4. Парадигма – своеобразная накопительная система: исследователи, работающие в ее рамках, добавляют все новые и новые «единицы хранения», образцы и технические приемы (схемы) решения задач. С течением времени все большее число задач решается в опоре на достижения предшественников – сторонников этой же парадигмы. История теорий языка показывает, что лингвистика – одна из наиболее эклектичных дисциплин, поскольку появление новой теории, новых идей не вызывает крушения и радикального пересмотра старых данных. Это означает неизбежность многопарадигмальности теоретического языкознания.
5. Парадигмы междисциплинарны и являются своеобразными «рычагами», с помощью которого приемы представителей одной научной дисциплины прилагаются к объяснению явлений другой области знания (вспомним мнение Г.К. Лихтенберга). Например, приемы рассуждения компьютерологов используются в когнитивной лингвистике, отчего и возникает своеобразный псевдокомпьютерный метаязык некоторых современных теорий языка.
6. Парадигматичность контагиозна: она предполагает передачу абстрактных идей от человека к человеку («заражение» идеей), отчего вытекают следующее:
– харизматичность лидера направления; это предполагает не только возникновение (как бы самих по себе) новых идей, но и рост числа их сторонников – как среди специалистов, так и внешних наблюдателей;
– в то же время, чаще говорят не о парадигме некоторого лидера, а о парадигме некоторой абстрактной идеи – «вершинного достижения» в решении задачи;
– нетривиальность решаемых проблем, иногда даже их загадочность;
– наличие писаных и неписаных «правил» и «стандартов» научной практики доказательства и описания, способствующие взаимопониманию исследователей-соратников иногда «с полуслова» на специальном жаргоне данной парадигмы; использование этого жаргона – своеобразный опознавательный знак принадлежности к данному кругу: «Я сторонник данной парадигмы», именно поэтому определенные ключевые положения конкретной парадигмы высказываются на разные лады, играя ритуальную роль в научном общении;
– определенные термины, получившие такую ритуальную функцию в рамках одной парадигмы, иногда невольно избегаются в других парадигмах. Например, когниция, концепт и т.п. стали ритуальными
Литература:
Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Л., 1929.
Большой энциклопедический словарь. М., 1998.
Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Малый энциклопедический словарь в 3-х томах. Спб., 1899-1902.
Дыбо В.А. Книга Хенрика Бирнбаума и современные проблемы праязыковой реконструкции // Бирнбаум Х. Праславянский язык: Достижения и проблемы в его реконструкции. – М., 1987. С. 15-16.
Ивин А.А. Ценности и понимание // Вопр. филос. 1987. № 8. С.31-43.
Караулов Ю.Н. Эволюция, система и общерусский языковой тип // Ю.Н. Караулов ed. Русистика сегодня: Язык: система и ее функционирование. – М., 1988. С. 6-31.
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992. 944 с.
Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. – М., 1985.
Тулмин Ст. Человеческое понимание /Пер. с англ. – М., 1984.
Ушаков Д.Н. ред. Толковый словарь русского языка. М., 1939. Т.3.
Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. – Л., 1974. Anders G. Der Wechsel von struktureller zur generativen Linguistik: Historiographie- und Begründungsprobleme in der Sprachwissenschaft. – Pfaffenweiler, 1984.
Brown S. Leibniz and the fashion for systems and hypotheses // Philosophers of the Enlightenment / Edit. By Gilmour P. – Edinburgh, 1989. P. 8-30.
Chapman J.J. Emerson and other essays. New York, 1899. 432 p.
Dasgupta S. Computer design and description languages // Advances in computers / Edit. by Yovits M.C. – N.Y. etc., 1982. Vol.21. P. 91-154.
D'Entrèves M.P. Introduction // Habermas and the unfinished project of modernity: Critical essays on The philosophical discourse of modernity / Edit. by d'Entrèves M.P., Benhabib S. – Cambr., 1996. P. 1-37.
Dumoncel J.-C. Le jeu de Wittgenstein: Essai sur la ‘Mathesis Universalis`. – P., 1991.
Feyerabend P.K. Three dialogues on knowledge. – Oxford, 1991.
Friesen H. Die philosophische Ästhetik der postmodernen Kunst. – Würzburg, 1995.
Grayling A. Epistemology // The Blackwell companion to philosophy / Edit. by Bunnin N., Tsui-James E. – Oxford, 1996. P. 38-63.
Habermas J. Der philosophische Diskurs der Moderne: Zwölf Vorlesungen. – F.M., 1985.
-413-
Heritage – The American Heritage book of English usage: A practical and authoritative guide to contemporary English. Boston; New York, 1996/2000. 802 p.
Hoyningen-Huene P. Die Wissenschaftsphilosophie Thomas S.Kuhns / Geleitwort von T.S.Kuhn. – Braunschweig / Wiesbaden, 1989.
Hundsnurscher F. Does a dialogical view of language amount to a paradigm change in linguistics: language as dialogue // Methodologie der Dialoganalyse / Edit. by Stati S., Weigand E. – Tübingen, 1992. P. 1-14.
Jacobsen B. Modern transformational grammar: With particular reference to the theory of government and binding. – Amsterdam etc., 1986.
James W. The meaning of truth: A sequel to ‘Pragmatism’. – London. etc., 1909. – xxiii, 298 p.
Kisiel T. Paradigms // Contemporary philosophy: A new survey: Vol.2. Philosophy of science / Edit. by Fløistad G.. – The Hague etc., 1982. P. 87-110.
Kopperschmidt J. Rhetorica: Aufsätze zur Theorie, Geschichte und Praxis der Rhetorik. – Hildesheim etc., 1985. Kuhn T.S. The structure of scientific revolutions. – Chicago, 1962.
Lakatos I. Falsification and the methodology of scientific research programmes // Criticism and the growth of knowledge / Edit. by Lakatos I., Musgrave A. – Cambr., 1970.
Linares F. Max Stirners Paradigmenwechsel. – Hildesheim etc., 1995.
Malmberg B. Wilhelm von Humboldt und spätere Linguistik // Proceedings of the Fourteenth International Congress of Linguists: Berlin (GDR), August 10 – August 15 1987 / Hrgn. by Bahner W., Schildt J.V.D. – Berlin, 1990. S. 19-29.
Markkanen R., Schröder H. Hedging and its linguistic realizations in German, English and Finnish philosophical texts: A case study // Fachsprachliche Miniaturen: Festschrift für Christer Laurén / Edit. by Nordmann M. – F.a.M. etc., 1992. P. 121-130.
Neuser W. Natur und Begriff: Zur Theorienkonstitution und Begriffsgeschichte von Newton bis Hegel. – Stuttgar; Weimar, 1995.
Obrist W. Archetypen: Natur- und Kulturwissenschaften bestätigen C.G.Jung. – Olten; Freiburg (Breisgau), 1990.
Olsen S.E. On information processing paradigm in the study of human language // Journal of pragmatics, 1982. Vol. 6. P. 305-319.
Percival W.K. The applicability of Kuhn's paradigms to the history of linguistics // Language. 1976. Vol. 52. № 2. P. 285-294.
Petit Robert – Noueau Petit Robert: Dictionnaire analogique et alphabétique de la langue française. P., 1997.
Popper K.R. The logic of scientific discovery. – London, 1959.
Popper K.R. Conjectures and refutations: The growth of scientific knowledge. – N.Y.; London, 1962.
Raffler-Engel W. von. The relevance of structuralism to the study of non-verbal behavior // The Prague school and its legacy in linguistics, literature, semiotics, folklore, and the arts: Containing the contributions to a Colloquium on the Prague school and its legacy held at the Ben-Gurion U. of the Nagev, Be'er Sheva, Israel, May 1984 / Edit/ by Y. Tobin. – Amsterdam; Philadelphia, 1988. P.245-261.
-414-
Roget Peter M. Roget's Thesaurus of English words and phrases / Revised from Peter Roget by D.G.Browning. – L., 1952. 760 p.
Rudzka-Ostyn B. Introduction // Conceptualizations and mental processing in language / Edit. by Geiger R.A., Rudzka-Ostyn B. – Berlin; N.Y., 1993. P. 1-20.
Simmel G. Philosophische Kultur: Gesammelte Essais. – 2., um einige Zusätze vermehrte Aufl. – Leipzig, 1919. [iii,] 295 S.
Splett J. Althochdeutsches Wörterbuch: Analyse der Wortfamilienstrukturen des Althochdeutschen, zugleich Grundlegung einer zukünftigen Strukturgeschichte des deutschen Wortschatzes. – Berlin; N.Y., 1993. – Bd. I. Teil 1.
Stegmaier W. Die Innovation der Gegenwart // Tradition und Innovation: XIII. Deutscher Kongress für Philosophie, Bonn 24-29. September 1984 / Hrgn. Von Kluxen W. – Hamburg, 1988. S. 59-69.
Stone H. The classical model: Literature and knowledge in the seventeenth- century France.- Ithaca; London, 1996.
Tollefson J.W. Alternative paradigms in the sociology of language // Word 1981. Vol.32. № 1. P. 1-13.
Ulrich P. Gewissheit und Referenz: Subjektivitätstheoretische Voraussetzungen der intentionalen und sprachlichen Bezugnahme auf Einzeldinge. – Paderborn etc., 1997.
Webster N. A dictionary of the English language, explanatory, pronouncing, etymological, and synonymous, with a copious appendix. Mainly abridged from the quarto dictionary of Noah Webster, LL. D. As rev. by Chauncey A. Goodrich, D. D. and Noah Porter, D. D. By William A. Wheeler. With supplement of nearly four thousand new words and meanings. Illustrated by more than six hundred engravings on wood. – Springfield, Mass., 1872. – xi, 1000 p.
Webster N. Webster’s New World College Dictionary. N.Y., 1994. – 1204 p.