В.З.Демьянков

Функционализм в зарубежной лингвистике конца 20 века

http://www.infolex.ru

Продолжение

3. Функциональное объяснение в лингвистике и за ее пределами

Функционализм – форма объяснения, промежуточная между формулированием законов (подобных законам природы) и рациональным культурологическим объяснением (традиционно принятым для событий культуры) [267, c.14]. С точки зрения эпистемологии, это компромисс между различными способами объяснения, а с институциональной точки зрения – организация научной деятельности, нацеленная на «мирное сосуществование» различных научных дисциплин, обменивающихся своими результатами, но не вмешивающихся во внутренние дела друг друга [281, c.37]. При этом стремятся объяснить кажущуюся или действительную приспособленность, гармонию в тех областях, в которых маловероятно предполагать преднамеренное достижение этой гармонии.

В языкознании функциональное объяснение развивалось и в диахронических исследованиях (например, А.Мартине), и при описании синтаксической структуры (Т.Гивон, С.Куно и др.).

Типично такое выражение функционалистского умозаключения: А возникло и развивалось для того, чт обы В. Например, языки обладают свойством Р, потому что, если бы они им не обладали, то мы не могли бы: а) их выучить, б) планировать и продуцировать предложения эффективно и надежно, в) делать обычные сообщения [93, c.94]. Так, фонемы дифференцированы в фонологическом пространстве для того, чтобы облегчить понимание; богатая система падежной маркировки объясняется через «функцию» сделать так, чтобы язык со свободным порядком слов мог передавать сообщение; другие синтаксические структуры объясняются, скажем, как выполняющие определенное задание в разговоре и т.д. Такие рассуждения обладают только эвристической ценностью.

Для того, чтобы не допускать причину после результата, функционалист объявляет функциональную связь результатом: 1) естественного отбора, аналогичного законам в биологии; для языкознания такой подход малоправдоподобен: вряд ли выживают только те организмы, которые, скажем, обладают данным, а не иным репертуаром фонем; 2) осознанного стремления человека к достижению целей; однако это объяснение ограничивается теми случаями, когда, например, мы избегаем употребления тех или иных слов; 3) работы подсознания, поощрения одних вариантов и подавления других, когда человек регистрирует и последствия своего непреднамеренного поведения, и преднамеренные свои действия [267, c.14].

Характер функциональных объяснений (в терминах эффективности структуры языка) бывает различным. Например [91, с.87], в них свойства языковой структуры могут связываться с аспектами человеческой когниции или с эффективностью соотнесения значения и формы – это «семантико-прагматический» тип объяснения. Особенно ярко функциональное объяснение, когда мы имеем дело с грамматическим исключением, которому можно дать мотивирующее прагматическое объяснение [91, с.99].

Функционалисты и когнитивисты считают, что четкую границу между языком и его физической реализацией провести нельзя; язык онтогенетически и филогенетически уходит глубоко корнями в свое «телесное» основание, – а именно, в ментальность, mind [49, с.34-35]. Отсюда и вытекает, что грамматика не может быть независимой от значения.

С этим же положением можно связать [303, с.117]и тезис о дискретной природе концептуальной стороны категории, ее representandum: как и физический объект, эта концептуальная сторона обладает бесконечным набором свойств, а языковая сторона, ее воплощение, демонстрирует как прототипические, так и непрототипические реализации в той или иной степени. Таким образом [41, с.149], четкую границу нельзя провести и между прототипическим и непрототипическим употреблениями языка (скажем, в случае метафоры). Например, прибегая к метафорам, человек подсознательно опирается на несколько разных стратегий, черпая материал из нескольких семантических полей одновременно. Понимание языка в таких случаях все-таки протекает за конечное время постольку, поскольку в конкретное историческое время набор наиболее тематизированных областей очень ограничен. А сама категоризация элементов языка рождается только по ходу дискурса [188, с.747].

Более того, язык – не какая-нибудь «кодовая структура», но еще и совокупность норм, отражающих и способы (модусы) репрезентации, и культурные универсумы, различие между которыми проявляется при переводе с языка на язык [48, с.231]. Семиотическая структура языка участвует в классификации значения. Она реализует свою первичную функцию, состоящую в коммуницировании посредством системы знаков. Именно в этом отношении язык можно понимать как валентности, реализуемые коммуникацией. Парадигма актуализируется и превращается в предложение. Такая функция объединяет семиологическую систему, историю и рассматриваемый социокультурный мир синхронии. Таким образом язык адаптируется к миру, а ми р проникает в язык. Это значит, что семиологическая система предполагает сигнификативные характеристики, поскольку знак есть компромисс в деятельности того, кто им пользуется – говорящего или пишущего [48, с.233].

Итак, понимать язык – значит опираться не только на природу текста, но и на дискурсивные процессы, в результате которых текст продуцируется и понимается. То есть, объяснить функционирование данного текста в обществе [225, с.5]. Подход к языку как к социальной семиотике предполагает, что функция текста – результат настройки контекстных переменных, включая сюда участников общения и фоновые знания, привносимые этими участниками в ситуацию общения. Вот почему можно сказать, что значения текста – результат договоренности, достигаемой (постепенно, не сразу) общающимися людьми, и эта договоренность постоянно подвергается корректировке, поскольку фоновые знания говорящего и адресата не одинаковы и меняются.

Кроме того, без учета социальных факторов функционирования языка невозможно понять, как с помощью языка выражаются и реализуются этические ценности, способы понимания и регуляция действия, характерного для общности людей [104, с.1]. Ведь это выражение наиболее детально проработанно и ясно именно в языке, что показывает концептуальный анализ этических терминов [104, с.3]. Вытекает эта ценностная пропитка языка из того, что, как отмечается в работе [204, с.9], социализационная функция языка является двойной: при передаче язык обладает инструментальным характером, а при означивании – оценивающим. Как технический инструмент передачи знаний язык состоит из выражения и коммуникации с членами общества. В оценивающей же функции язык продуцирует значение, включающее в себя, в явной или неявной форме, нормативную или аксиологическую систему, управляющую обществом. И чтобы это понять и описать, нужно рассмотреть употребление языка в социальном контексте, в который язык «погружен».

Язык рассматривается как инструмент, используемый, главным образом, для создания сложных структур социального взаимодействия [103, c.74]. Сообщения передаются, чтобы изменить что-то в интерпретаторах. Язык (langue) интересен только в той степени, в какой объясняет свойства речи (parole). Компетенция интересует функционалиста только как основа для описания речевого исполнения носителя языка [103, c.75]. Отсюда в рамках «функциональной грамматики» С.Дик [103, c.75-76] делает большое количество выводов.

Выделяются [63] два основных типа теорий, опирающихся на функциональное объяснение:

1. Теория поведенческого контекста, утверждающая, что языковые структуры существуют в силу общих свойств употребления языка и свойств мысли. Эта теория уклоняется от предсказания конкретных свойств грамматики, которая не рассматривается вовсе или считается фикцией, удобной абстракцией [63, c.588].

2. Интеракционистский подход, объявляющий, что механизмы мысли формируют определенные аспекты языковой структуры [63, c.585-586]. Грамматика обладает психологической реальностью и объяснима через функции одной из систем поведения, с которыми взаимодействует. В этом ключе исследуются усвоение языка, продуцирование и восприятие речи. Эти системы, формируясь у ребенка, ограничивают спектр неологизмов и переосмыслений структуры высказываний. Некоторые структуры высказываний невозможны не потому, что не укладываются в грамматические универсалии, а потому, что их невозможно употребить или усвоить при промежуточной структуре еще не укомплектованной грамматики ребенка. Среди наблюдаемых фактов языка различаются следствия систем поведения и результаты универсальных свойств грамматических форм. Это по-своему конкретизирует тезис о врожденности структуры языка [63, c.590].

Описывая функцию чего-либо наличного в настоящем, указывают на потенциальное, а не реальное будущее событие и/или его результат. Характеризуя биологическую функцию или функцию предметов, используемых человеком, задают некоторый актуально существующий объект через описание некоторого будущего события или состояния дел [64, c.181]. Так, функция зубов во время Т – пережевать пищу во время Т, где Т'>T. Трудность в том, что результата часто нет. Функция жала осы ясна, но далеко не все осы используют свое жало. Поэтому функционалист описывает не действительные, а лишь потенциальные свойства. В этой связи можно выделить [24, c.181] два типа функциональных теорий:

1. Элиминирующий подход: функция указывается в терминах будущих и, возможно, отсутствующих результатов.

2. Ретроспективный подход: обращаются к предшествующим представлениям и/или к истории естественного отбора; такой подход связан с анализом эволюционистского понятия уместности. На функцию смотрят через призму «диспозиций».

А теория сама по себе обладает четырьмя функциями [164, с.96]:

- объяснять, организовывать знание, прогнозировать и систематизировать старые, сегодняшние и будущие данные. То есть охватывать факты и быть правильной;

- быть элегантной, удовлетворительной, связной, нетривиальной и стимулирующей; известно, что эстетическая неудовлетворительность теории заставляет ее усовершенствовать;

- быть продуктивной, порождать свою аудиторию и вдохновлять эту аудиторию на добывание новых данных; если теория постоянно не перепроверяется, она постепенно может угаснуть;

- быть заменимой, что не то же, что фальсифицируемость в философском смысле слова. Если теории нельзя возразить, если в ней нельзя найти изъянов, то она из теории превращается в религию; социальное требование к теории: она должна стимулировать на замену ее еще более объяснительной теорией.

Эти четыре критери я взаимозависимы [164, с.96]:

ИСТИННОСТЬ

ЗАМЕНИМОСТЬ ЭЛЕГАНТНОСТЬ

ПРОДУКТИВНОСТЬ

Здесь напрашивается аналогия с диаграммой и набором функций, предложенными Р.Якобсоном (см. далее). Однако здесь речь идет о функциях теории, а не языка.

Назад | Начало

книги | Дальше