В.З. Демьянков

Морфологическая интерпретация текста и ее моделирование

http://www.infolex.ru

Продолжение

-56-

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ФОРМАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ МОРФОЛОГИИ

Рассмотрев проблему морфологии и морфологической интерпретации в общих чертах, а также возможности, предоставляемые лингвисту экспертной системой, мы подходим к проблеме выбора: какую концепцию морфологии предпочесть.

Наше предположение состоит в следующем. Удачно построенная экспертная система лингвистических знаний должна быть в состоянии реализовать подход в рамках произвольной разумной (не "безумной") концепции морфологии. Иными словами, эта система должна обладать метаязыком для метаязыков современных морфологических теорий. Речь идет не о том, чтобы совместить несовместимое, а о том, что экспертная система морфологических данных должна "настраиваться" на произвольную морфологическую идеологию и на произвольные параметры языков-объектов.

Итак, наша экспертная система – метаязык метаязыка языкознания. В данной главе мы попытаемся продемонстрировать не только разнообразие морфологических концепций последних лет, но и существование единого стержня, объединяющего эти теории. Возможно, именно это положение имел в виду Ю.С. Степанов, выдвинувший в свое время идею о взаимодополнительности различных методов в языкознании [44] и показавший продуктивность этой идеи на языковом материале.

Начнем мы с генеративной концепции как одной из наиболее известных. В первых ее версиях предполагалось, что морфология – часть грамматики, описывающая репрезентации слова, поставляемые на вход в фонологию. В этом морфология аналогична базовому компоненту в стандартной генеративной модели синтаксиса: в базе генерируются репрезентации предложения, подаваемые на вход в трансформационный компонент. Сегодня фонологию и морфологию соотносят более сложным образом [60, с.17].

К оглавлению

1. Морфология в начале "генеративной революции"

В предгенеративной структуралистской концепции "автономной фонемики" предполагалась следующая цепочка преобразований,

-57-

связывающих морфемы с фонетической реализацией (подробнее см. [58, с.1-2]):

морфемы

‌ правила реализации,

↓ неавтоматические чередования

морфонемы

‌ морфолексические правила,

↓ автоматические чередования

фонемы

↓ правила аллофонии

фонетические сегменты

Преобразование морфемной репрезентации в фонетическую (звуковую) связывалось с двумя промежуточными уровнями: с морфонемикой и фонемикой. Каждый такой уровень накладывал свои ограничения на работу правил указанного перехода – как сверху вниз, так и снизу вверх.

В рамках первых версий трансформационной порождающей грамматики морфология занимала второстепенное место, на первом был синтаксис. В тех же вопросах, которые к морфологии имели традиционно близкое отношение, в центре внимания находилась фонематическая структура [58, с.1-2]. (И это несмотря на то, что магистерская диссертация Н. Хомского была посвящена морфонологии [107].) Вопрос о месте морфологии в устройстве грамматики в целом практически не стоял.

Именно в этот период конца 1950-х – начала 1960-х гг. М. Халле (особенно см. [158]) утверждал, что нет необходимости в вышеуказанных промежуточных уровнях. По его мнению, репрезентация с формальными характеристиками автономного фонемного уровня искусственно усложняет структуру грамматики и приводит к утрате важных обобщений.

К оглавлению

2. "Стандартная генеративная фонология"

Со временем фактически все названные выше промежуточные уровни в лингвистических описаниях были реабилитированы.

Так, в "стандартной генеративной фонологии" [115] поверхностная структура, к которой приходят синтаксисты, переводится

-58-

в фонологическую структуру по правилам "переприспособления" (re-adjustment rules). Фонологическая структура задается в терминах системной фонемики и подвергается прежде всего работе морфонологических правил. Последние входят в набор фонологических правил, однако отличаются от остальных тем, что для их работы необходимо указание на морфологический контекст, в частности, на морфологический класс, характеризующий данный фонологический сегмент. И только после этого работают собственно фонологические правила, дающие репрезентацию в терминах бинарных фонологических признаков с заполненными значениями. Полученные репрезентации затем переводятся в более конкретные числовые значения (скажем, на квазинепрерывной шкале), указывающие на артикуляционные акустические свойства системно-фонетической реализации всей структуры предложения в целом.

Это распределение обязанностей между правилами фонологии привело к пересмотру взаимодействия правил (в концепции [115] берется на вооружение принцип дизъюнктивной упорядоченности). Однако (см. [58, с.2]) эмпирическое применение этой модели натолкнуло на мысль о том, что такой способ взаимодействия характерен только для чисто фонологических правил и не затрагивает "правила фонетической детализации" (фактически – правила аллофонии в структуралистской модели). Правила же аблаутного чередования и передвижения гласных (как в английском) мотивированы морфологически, а не фонологически [58, с.1-2].

К оглавлению

3. "Естественная фонология"

К началу 1970-х гг. неудовлетворенность "стандартной фонологической моделью" спровоцировала появление целой серии контр-концепций, объединенных под названием "естественной фонологии" (в [24] дается подробное изложение и теоретического климата фонологии тех лет, и конкретной аргументации данного направления). В одной из разновидностей этой фонологической модели морфология заняла видное место.

А именно [58, с.3-10], морфологическими правилами назывались те, которые связаны с указанием на идентичность конкретных морфем, лексических единиц или классов морфем. Эти правила

-59-

в "нормальном" прочтении могут выражать идею о том, что некоторое преобразование следует произвести в форме множественного числа, перед формой первого лица единственного числа, в форме настоящего времени действительного залога, после лексической единицы ox "вол" и т.д. Фонологические правила – те, контекст которых ограничен исключительно фонологическим составом преобразуемой цепочки (куда включаются также границы элементов и указание на главные лексические классы), например: "перед переднеязычными", "на границе слова", "перед гласным верхнего подъема, в формах существительного". Работа фонологических правил состоит в мене значений того или иного признака, квалифицированного как различительный в рамках исходных фонологических представлений. В отличие от фонологических правил, фонетические правила работают в контексте, задаваемом в терминах только фонологического / фонетического состава цепочки, включая сюда фонетически проявленные границы (такие, как границы между словами или сочетаниями слов), и оперируют некатегориальными значениями или недистинктивными признаками.

Названные типы правил не объединяются в какие-либо компоненты (как это было в модели, критикуемой Халле), а работают вперемежку. В частности, явление редупликации, по [58, с.3-10], свидетельствует о том, что морфолексические правила могут работать после некоторых правил "чистой" фонологии.

Общий вывод был таким: хотя правила различны, они не объединены в какие-либо компоненты. Но морфологические правила чаще всего работают раньше других – в силу стремления к "прозрачности" фонологических правил, т.е. стремления к наименьшей зависимости от контекста.

К оглавлению

4. "Лексикалистская гипотеза": лексикализм

К концу 1960-х – началу 1970-х гг. и в стандартной генеративной модели, и в "порождающей семантике" структура слова считалась изоморфной структуре предложения. Чередования и иные изменения формы морфологических элементов (объект правил алломорфии) относились к ведению фонологии. Морфология включалась в фонологию [60, с.15]. Появление "лексикализма" в

-60-

теории трансформационных порождающих грамматик ознаменовало начало развития противоположной тенденции.

В противоположность "трансформационной гипотезе", при которой стараются найти трансформационный источник для сложных единиц поверхностной структуры, в работе о номинализации [112] Н.Хомский видит источник сложности структуры слова не только в синтаксической деривации, но и в словообразовании.

Например, есть существительные, действительно образованные в результате трансформации целого предложения, а есть и производные имена существительные, иногда совпадающие с первыми в фонологическом представлении. Таковы герундивы типа beingи giving (ср. глаголы be "быть" и give "давать"). Так, имеем [72, c.438-439] (астериск *, как и всегда в генеративных работах, означает неправильность выражения):

John's being certain that Bill will win

John's certainty that Bill will win

John's giving Mary the book

* John's gift of Mary the book

Различия между этими выражения таковы:

- производные существительные, но не герундивные имена, употребляются в конструкциях, получаемых без трансформаций, меняющих грамматические отношения;

- производные имена иногда обладают свойствами, отсутствующими у герундивных имен; например, определенный артикль the, неопределенный артикль a, детерминаторы типа some не допустимы с герундивом giving, ср.: the belief (* the believing) that John was killed;

- герундивные имена обладают, кроме того, и свойствами глагольной составляющей, ср.: John's having given (*'s having gift) the book to Mary;

- в отличие от сентенциальных герундивов (всегда на -ing), производные имена образуются очень разными суффиксами: -ty, -ness, -t, нулевая морфема и т.п.;

- семантические отношения между герундивным именем (но не производным существительным) и соответствующим предложением регулярно и предсказуемо.

Отсюда вытекает, что герундивные имена получаются трансформационным

-61-

путем, а остальные производные имена генерируются непосредственно в исходной структуре еще до работы трансформаций. Семантическое сродство производных имен с сентенциальными перифразами (типа belief, certainty при предикатах believe, certain) и с производными прилагательными (believable) – следствие того, что:

- схемы правил НС вводят в структуру предложения единицы, обладающие в лексиконе "составными лексическими статьями";

- есть в лексиконе правила избыточности.

Итак, номинализация – феномен лексической, а не трансформационной (синтаксической) деривации, ср. [144].

Последствия лексикализма для общей теории грамматики:

1. В синтаксисе постулируется синтаксическая автономия морфологически сложных лексических единиц, что заставляет рассмотреть подробнее их внутреннюю структуру. Синтаксические процессы теперь считаются менее продуктивными и более зависимыми от свойств лексических единиц, чем представлялось в начале истории генеративизма [78, c.354].

2. Восстанавливаются границы между морфологией и синтаксисом. Трансформации теперь не участвуют в словообразовании [190, c.12-13]. Возникают новые представления о функции и строении трансформационных правил [83], [188], [189].

3. В фонологии отказываются от чересчур сложных репрезентаций и запутанных фонологических дериваций, поскольку значительная часть фонологического варьирования перенесена в сферу морфологии. Морфология вновь вышла на лингвистическую арену.

4. Возникает особенный интерес к свойствам лексикона и к правилам интерпретации [181, c.92].

5. Сама гипотеза, сформулированная еще на завершающей стадии развития "стандартной модели" [112], является ведущей идеей всех модификаций "расширенной стандартной теории" (РСТ). Были попытки внедрить лексикализм в падежную грамматику [302, c.12] и в другие теории.

6. Пересматривается статус глубинной структуры [113] в грамматике. Появляются новые доводы для "сплющивания" глубинной структуры, теперь очень близкой к поверхностной [174].

7. Постоянно возвращаются к следующей мысли: поскольку

-62-

без трансформационных правил так удобно описывать факты (а трансформационный компонент, в принципе, приводит к недетерминированности грамматики [268]), почему бы не отказаться от понятия трансформации, вместо него основываясь в грамматическом описании исключительно на правилах (или конвенциях) интерпретации поверхностной структуры? Грамматика больше напоминает алгоритм распознавания, чем продуцирования.

К оглавлению

5. Развитие лексикализма

К оглавлению

5.1. Модель М.Халле

В обновленной модели М.Халле начала 1970-х гг. [159] (см. также [99, с.48]) морфология состоит из трех компонентов:

- список морфем,

- правила формирования слов,

- фильтр для слов-исключений.

Первые два компонента задают все потенциальные слова. Фильтр исключений нужен из-за морфологических и семантических особенностей производных слов. Например, существительные на -al допускают или не допускают формы на -ation в зависимости от того, к какому классу относятся исходные основы, ср.:

reversal, recital, proposal, transmittal – reversion, recitation, proposition, transmission;

refusal, rehearsal, acquittal, arrival – при недопустимых: refusation, rehearsion, acquitation, arrivation.

Есть еще глагольные основы, принимающие суффикс -ation, но не -al. Ср.: derivation, description, conversion, confusion при недопустимых derival, describal, conversal, confusal.

Всем морфологически потенциальным, но не реальным словам фильтр исключений приписывает признак [-LEXICAL ITEM].

К оглавлению

5.2. "Порождающая морфология"

Под этим названием фигурирует цикл работ, в особенности [289], [290], в которых предлагался "динамический" подход к структуре слова (см. также [174]).

-63-

Все неатомарные слова порождаются каждый раз заново, повторяя историю их появления и развития (как и в стандартных порождающих грамматиках, принимается, что диахроническое развитие повторяется в рамках синхронии). В центре внимания – вопрос о том, каковы ограничения, накладываемые аффиксами на основы, к которым они присоединяются, и каковы ограничения на совместную встречаемость аффиксов в рамках слова.

Все аффиксы делятся на две группы в соответствии с фонологическим поведением; соответственно и связанные с ними фонологические правила подразделяются на две группы, одна из которых работает раньше другой. Правила постановки ударения работают в промежутке между двумя этими группами правил. Вот почему некоторые аффиксы (например, те, которые вводятся после правил постановки ударений) никогда не сказываются на структуре ударения своей основы. Правила, генерирующие правильные последовательности морфем и работающие последними, связаны с наличием "строгой грамматической границы" (символ #), а первые правила этого свойства не имеют и связаны с введением слабой грамматической границы (символ +), никак не сказывающейся на фонологии слова.

Критики этого положения в целом и его деталей [79], [57] предлагают противоположный взгляд: группы правил сами по себе не упорядочены между собой, правила перемешаны, – результат зависит от вида границы в морфонематической репрезентации. Однако существенно (и это видно из работ [290], [66]), что ограничения указанного типа действительны на всех уровнях представления лексических единиц.

К оглавлению

5.3. Лексикализация синтаксиса

В рамках синтаксических описаний большая роль, приписываемая лексическим правилам, проявлялась в том, что все большее число синтаксических конструкций описывается как результат взаимодействия именно правил лексикона, а не синтаксических трансформаций. Начинается экспансия лексикона.

Например, в расширенной стандартной модели имеем следующие группы синтаксических правил [180, c.1], из которых первые

-64-

две называются "альфа-передвижением" (alpha movement):

1) передвижения именных составляющих (NP movements),

2) передвижение форматива вопросительности (wh-movement),

3) операции со связанной анафорой (в частности, приписывание антецедентов местоимениям, когда устанавливается, какой элемент предложения кореферентен возвратному местоимению).

В "реалистичной грамматике" (J.Bresnan) первый и последний виды правил отнесены к разряду лексических, а не синтаксических [88]. В более ранней версии роль трансформаций заключалась в соотнесении между собой элементов синтаксической структуры, находящихся в синтаксически разъединенных позициях (long distance phenomena), например, при описании многих случаев анафоры. В более поздних версиях [89], [202] и эти явления получили интерпретативное объяснение. Конструкции, зависящие от подкатегоризации лексических единиц (то есть от валентности лексемы в широком смысле), в лексиконе непосредственно соотносятся с семантическими репрезентациями – без перехода от глубинных структур к поверхностным [174, c.10].

Перераспределяются, соответственно, и роли компонентов грамматики. Например, в концепции [116, c.72-74] эти роли таковы. Правила НС генерируют синтаксические структуры. После лексического вставления в полученные структуры вводятся словоформы – полностью сформированные слова. Трансформационные правила могут только менять порядок слов. Согласование (ранее считавшееся результатом трансформаций) описывается как ограничение на лексическое вставление: единица читала может быть вставлена в предложение, только если лексическая единица в субъектной позиции помечена категориями женского рода и единственного числа одновременно. Лексическая статья единицы видела состоит, как минимум, из четырех частей:

1) фонологическая: вид=е=л=а;

2) морфологическая: глагол / прошедшее время / женский род / единственное число;

3) синтаксическая: задает следующее окружение для единицы: N / nom / fem / sing___N / acc;

4) семантическая: ВИДЕТЬ(X,Y).

Лексическое вставление, таким образом, состоит в проверке

-65-

того, есть ли согласование между: а) морфологическими и синтаксическими свойствами, с одной стороны, и б) окружением синтаксической части лексической статьи, с другой. Порядок, в котором вставляются лексические единицы, не играет роли. Лексические правила, или правила лексикона:

- дают все возможные лексические единицы, при необходимости вводя в каждую лексическую статью избыточную информацию;

- констатируют, что лексикон, содержащий некоторую конкретную словоформу данной лексемы, должен также включать и другие (детально задаваемые) словоформы этой лексемы.

К оглавлению

5.4. Обобщенный лексикализм

Главный вопрос в образовании слова – отношение аспектов структуры слова (в частности, флексий) к синтаксическим процессам. Для лексикалистов деривационная морфология, несомненно, относится к ведомству лексикона, сложнее дело со словоизменением [199, с.474]. Мнения "лексикалистов" разделились.

В так называемой "интерпретативной" морфологии [61] считается, что словообразование зависит от результата синтаксиса, а потому представлено постсинтаксическими правилами интерпретации. По мнению сторонников "лексической фонологии", словоформы генерируются в лексиконе [221], [225], [324], [210], что в еще более сильной "расширенной лексикалистской гипотезе" формулируется так: синтаксические правила не могут опираться ни на какие аспекты структуры слова [221].

В более позднем варианте – в обобщенной лексикалистской гипотезе (Generalized Lexicalist Hypothesis) – принимается, что никакое небазовое синтаксическое правило не может оперировать элементом морфологической структуры [220, c.132], [219, c.230]. Иначе говоря, после того как лексическая единица вставлена в структуру предложения, она воспринимается как целый и неделимый элемент, является "островом".

При таком взгляде, по [263, c.170], словоизменение и словообразование не разграничиваются, что усложняет семантическую интерпретацию и заставляет отказаться от принципа композиционности ("принципа Фреге"). Отсюда – еще одна модификация гипотезы:

-66-

синтаксические правила могут оперировать флективными элементами, но не вмешиваются в деривационную морфологию.

Итак, "расширенная лексикалистская позиция" – совокупность следующих трех положений:

1. Лексические, а не синтаксические правила формируют производные (в словообразовательном и/или словоизменительном отношении) слова.

2. Лексические правила не оперируют синтаксическими составляющими при формировании морфологически сложных слов.

3. Лексические правила все входят в лексикон.

Критики считают [61, с.573], что эта гипотеза слишком сковывает маневр исследователя, не позволяя описывать все факты естественного языка. На это отвечают таким уточнением [199, с.474]. Синтаксические правила могут, конечно, указывать на морфологические признаки (пусть не элементы), но для их работы структура слова несущественна. Например, правила согласования указывают на падежные признаки, признаки числа, рода и т.д., но не на конкретные суффиксы или префиксы, являющиеся носителями этих признаков.

К оглавлению

6. Направления критики лексикализма

Лексическая гипотеза подвергается критике изнутри и извне генеративизма. Критики находят примеры, с трудом трактуемые в рамках этой концепции, и отмечают, что эти положения приводят к дублированию синтаксических элементов в рамках лексикона. Кроме того, выразить некоторые интересные обобщения, относящиеся к синтаксическому способу получения сложных структур, в этой теории бывает проблематично [82, c.144]:

1. Грамматика без трансформаций затемняет, по [78, c.354-355], работу других грамматических модулей.

2. В некоторых языках (например, в одном из диалектов эскимосского), по [295, c.63], производные существительные образуются от глагольных лексем в результате синтаксических трансформаций. Иная трактовка затруднит объяснение видовых, обстоятельственных элементов и отрицания в продуктивных синтаксических структурах.

-67-

3. По С. Андерсону [61, c.573], лексикализм справедлив как положение о взаимной независимости синтаксиса и словообразовательной, но не словоизменительной структуры слова, поскольку для некоторых синтаксических правил существенны словоизменительные категории слов, входящих в синтаксическую структуру предложения.

4. Возможно, несправедлива эта гипотеза и по отношению к части словообразования. В частности [228, c.187-188], в предложении McCarthyites are now puzzled by him "Маккартисты озадачены им" анафорический элемент him "им" может быть кореферентен как с именем McCarthy "Маккарти" (но не McCarthyites "маккартисты"!), так и с существительными за пределами данного предложения (впрочем, для русского эквивалента первая возможность исключена – В.Д.). Иногда [228, c.194-197] полагают, что лексическая гипотеза должна рассматриваться на фоне свойств кореференции исключительно в рамках предложения.

5. Отнесение правила к лексическим или синтаксическим не связано с тем, какова область его работы – предложение или слово. Одинаково допустимы синтаксические правила, производящие морфологические операции, и лексические правила, осуществляющие синтаксические операции. Возможна даже (как видно из материала японского и английского языков) суффиксация целого предложения [303, c.229].

6. По [61, с.585], неверно, что синтаксические правила не оперируют элементами (внутренней) структуры слова: лексикализму противоречат факты приписывания конфигурационных свойств словам, морфологическое согласование в рамках более крупных синтаксических структур (включая копирование как ингерентных признаков, так и конфигурационных, присоединяемых – при согласовании – к "согласующейся единице"), поведение глагольного согласования в предложениях с личной формой глагола в качестве синтаксического элемента (в бретонском языке выглядит как местоимение). В рамках традиционных теорий морфологии эти случаи считались рядоположенными явлениями словоизменительной (т.е. не деривационной) морфологии, образующими "естественый класс". По [61, с.587], словоизменительная морфология – та, которая существенна для синтаксиса. Поэтому одна и та же категория может

-68-

быть словоизменительной в одних языках, но деривационной в других – в зависимости от степени интегрированности ее в рамки синтаксических принципов. Так, в языке фула роль диминутивов при согласовании проявляет словоизменительный характер (не так – в языках типа русского, немецкого и английского, где уменьшительность – деривационная категория). И наоборот [61, с.594], деривационная морфология – как и простое лексическое перечисление – оперирует в лексиконе независимо от синтаксиса и поставляет материал для лексического вставления в рамки предложения (т.е. для синтаксиса).

7. Неморфологические аспекты лексических правил рассматриваются только как факторы, ограничивающие возможности аффиксации. Исследуются далеко не все возможности лексических правил, лишь морфонологические (исключение представляют работы Р.Джеккендоффа [191]). Упускается из виду, что и другие уровни репрезентации ограничивают возможности формирования слов, а также сами подвержены модифицированию [174].

К оглавлению

7. "Просодическая морфология"

Как известно [249, с.22], структуралисты делили языки на две морфологические группы:

1) конкатенативные, основанные главным образом на префиксации и суффиксации,

2) неконкатенативные, использующие правила инфиксации, редупликации и аблаута; причем выделяются языки типа:

- семитских, с разрывными морфемами, или супрафиксами,

- австронезийских, с морфемами в виде непрерывных цепочек, но допускающие инфиксы или редуплицирующие другой сегментный материал.

Просодическая, или неконкатенативная, модель возникла в 1970-80-е гг. в работах М. Халле, Ж.-Р. Верньо, Дж. Харриса. В ней нашли свое продолжение идеи "длинного компонента" (long component theory), развивавшиеся еще З. Харрисом [163], [164] и в ранней работе Н. Хомского [107]. В 1940-50-х гг. стремились построить строгую, чисто формальную модель неконкатенативных систем семитского типа. Теперь же [251], [250] речь идет о

-69-

применении идей "аутосегментной фонологии" к морфологическому описанию. Главную роль играют нелинейные фонологические репрезентации. Технические приемы описания связаны с понятиями линий связи и ярусов (tiers). Морфема является главным полем, на котором разворачиваются события в процедурах такой морфологии.

Информация о канонической организации – каноническом образце (canonical pattern) сегментов в какой-либо форме представляется на ином ярусе, чем информация о реальных разновидностях сегментов, представленных в форме слова. Ярус канонического образца называется просодической диаграммой (prosodic template). Важной (во всяком случае, для семитских языков) является разновидность просодической диаграммы, состоящая из указаний на последовательность фонем в терминах согласных и гласных – CV-skeleton ("согласногласный скелет"). Есть еще просодические диаграммы, задающие единицы более высокого уровня – слоги (sigma templates), метрическую стопу, части таких единиц и комбинации единиц различных уровней. Ярусы с сегментным материалом связываются с просодическими диаграммами посредством аутосегментных правил связи [249, с.22].

В силу этих свойств лексическая статья имеет структуру дерева, в котором доминирование интерпретируется как отношение производности: доминированный узел указывает на единицу, полученную в результате деривации от более высокого узла [251, с.386]. Все морфологические правила имеют вид:

A --> B / X,

где A, B, X – цепочки элементов – возможно, и пустые. Не только неконкатенативные (типа семитских), но и конкатенативные языки с аблаутом, как утверждается в работе [251, с.361], можно описать с помощью таких правил (в терминах замены цепочек в цепочечном же контексте).

К оглавлению

8. "Естественная морфология"

Это "европейская концепция" морфологии [129, с.73], испытавшая влияние "естественной фонологии". Человеческий язык рассматривается как система решения задач, таких как когниция и коммуникация. Исходной целью этого направления была параметризация

-70-

языков. Основные положения [130, с.519]:

1. Явные и скрытые морфологические универсалии коренятся в экстраязыковых факторах, таких как специфика перцепции человека и общесемиотические принципы (отсюда задача построения семиотической метатеории). На этих факторах основаны шкалы естественности: наиболее естественное – менее естественное и т.д. – до наименее естественного. Естественностью называется относительная маркированность. По [248, с.2], естественность обратно пропорциональна маркированности. Так, морфологический процесс или структура считаются естественными, если:

- широко распространены и/или,

- относительно рано усвоены и/или,

- относительно устойчивы в отношении языкового изменения или часто регенерируются, возникают в развитии языка.

2. Функциональность. Одна функция обслуживается несколькими морфологическими техниками, не ранжируемыми по степени предпочтения – в отличие от шкалы естественности. Одна техника может обслуживать более одной функции.

3. Языки типологизируются на основании возможностей выбора и применимости базисных техник.

4. Модели морфологии интерактивны: словообразование взаимодействует со словоизменением, а морфология в целом – с фонологией (в концепции естественной фонологии), с синтаксисом и с лексиконом.

Классификация естественных морфологических процессов такова [248, с.2]. Синтагматические процессы противопоставлены парадигматическим. Первые бывают аддитивными или неаддитивными, вторые же – аналогическими и субституирующими. Среди аддитивных процессов различаются сегментные и несегментные, среди неаддитивных – модуляторные, связанные с нулем, субтрактивные и контаминация. Наконец, сегментные процессы бывают двух типов: аффиксация и редупликация.

Вводится понятие градуируемой диаграмматичности [248]: отдельные техники ранжированы по степени относительной иконичности. Наиболее естественная техника занимает высшую позицию на этой шкале иконичности:

1) аффиксация;

-71-

2) аффиксация с внутренней модификацией;

3) внутренняя модификация, типа: pfeifen – priff, Mutter – Mütter;

4) нулевая аффиксация, или конверсия;

5) субстракция, или вычитание. Например, в немецких диалектах имеем: Fisch "рыба" с долгим i в единственном числе и с кратким во множественном, Hond "собака" в единственном и Hon – во множественном;

6) супплетивизм.

Эта шкала сказывается при усвоении языка, отражая последовательность внедрения соответствующих техник: от наиболее естественных – к наименее естественным [285, с.29]. На основе классификации морфологических процессов и этой шкалы В.Дресслер предложил универсальную шкалу естественности для техник словоизменения и деривации.

К оглавлению

9. "Теория лексической структуры" Р. Либер

Суть данной теории состоит в трактовке морфем, входящих в состав слова, как аналогов слова в синтаксической структуре: морфемы могут принимать те или иные типы аргументов и соответствующим образом делать вклад в семантику целого слова.

Все морфемы – как корневые, так и аффиксальные – имеют свои лексические статьи и содержат, среди прочего, следующую информацию [227, с.252]:

- категория и подкатегоризация: к какому типу лексических единиц морфема может присоединяться;

- семантическая репрезентация, аргументная структура (в виде кортежа, состоящего из семантических ролей – агент, тема, цель и т.п. – при глаголе);

- диакритические характеристики.

Морфемы вставляются в деревья с бинарным ветвлением, не обладающие еще метками узлов, но отвечающие условиям подкатегоризации вставляемых единиц. Узлы этих деревьев затем проходят маркировку в соответствии со следующими четырьмя "конвенциями о распространении признаков":

1. Все признаки корневой морфемы (основы – stem), включая

-72-

категориальные признаки, просачиваются вниз вплоть до первого неветвящегося узла, доминирующего данной морфемой. Если, скажем, морфема standard помечена признаком N (имя), то узел непосредственно над нею получит метку N. Например, из дерева, указанного слева, по этой конвенции получим дерево, указанное справа:

┌——————————┐

│ │ →

│ │

[[standard]_N [ize]_V

┌——————————┐

N │

│ │

[[standard]_N [ize]_V

2. Все признаки аффиксной морфемы, включая признаки категории, просачиваются до первого ветвящегося узла, доминирующего над этой морфемой. Поэтому из предыдущего дерева получим:

V

┌———┴——————┐

N │

│ │

[[standard]_N [ize]_V

3. Если ветвящийся узел остался без меток даже в результате работы второй конвенции, то он получает признаки в наследство от ближайшего вниз помеченного узла. Так, из дерева слева получим дерево, указанное справа:

┌———————————┐

│ V →

│ │

[counter [attack]_V]_V

┌———┴———————┐

│ V

│ │

[counter [attack]_V]_V

4. Если две основы образуют составную основу (являются "сестрами" в морфологическом дереве слова), то признаки более

-73-

правой в дереве основы продублируются у доминирующего узла.

Эта конвенция – в отличие от предыдущих – не универсальна, а действительна только для языков типа английского. Пример будет дан ниже.

В результате самый верхний узел морфемного дерева слова получит тот же набор признаков и категорий, что самый внешний аффикс, если аффиксы в этом слове есть, а в противном случае

- тот же, что и самая праволежащая основа (если имеются только основы). Вот как получается результирующее дерево слова:
a. ┌———————————┐ (бинарное дерево без меток)

б. ┌———————————┐ (после вставления морфем)

[branch] [brown]

в. ┌—————————┐ (по конвенции 1)

N A

│ │

[branch] [brown]

г. A

┌———┴——————┐ (по конвенции 4)

N A

│ │

[branch] [brown]
Вся конкретная информация хранится в лексиконе в виде лексических статей. Компонент порождения, использующий лексикон, продуцирует большее множество структур, чем допустимо данным языком, а затем отфильтровывает посторонние. Это отфильтровывание осуществляется с помощью "принципа связывания аргумента", для формулировки которого нам потребуется сначала ввести дополнительные понятия [227, с.257].

Внутренними аргументами (в смысле [325]) называются все обязательные (т.е. лексически заданные – lexically specified)

-74-

аргументы, кроме подлежащего.

Семантическими аргументами являются те составляющие предложения, которые не являются обязательными, или лексически заданными. К таким аргументам относятся локатив, инструменталис, составляющие образа действия, агентив и т.п.

Свободным аргументом называется основа, не связанная ни с какой лексической единицей, принимающей аргументы.

При этом глаголы и предлоги считаются принимающими аргументы, т.е. морфемами, лексические статьи которых имеют аргументные структуры. А вот существительные и прилагательные, вообще говоря, аргументов не принимают.

Принцип связывания аргументов формулируется как двойное положение следующим образом [227, с.258]:

1. В конфигурации вида:

[]_V[]_X , []_P[]_X, []_X []_P , []_X[]_P

(где Х соответствует произвольной категории) узел с меткой V или P должен связывать все внутренние аргументы.

2. Если одна основа с меткой категории является свободной в рамках сложной основы, другая подоснова которой способна принимать аргументы, то первая должна интерпретироваться как семантический аргумент этой второй, т.е. как локатив, составляющая образа действия, инструменталь или бенефактив.

К оглавлению

10. "Лексическая фонология" (Lexical Phonology)

Во избежание недоразумений сразу же укажем, что речь идет о концепции, разрабатываемой большой группой ученых, в частности, М.Халле, П.Кипарским, К.Мохананом и др.

Эту концепцию следует отличать от одноименного подхода в рамках "реалистичной грамматики" М.Брейма [86, с.59], где считается, что лексические статьи содержат указание не только на заглавную форму аффикса, но и на всевозможные его фонологические ("фонетические", в терминологии автора) реализации. Например, в лексической статье для аффикса перфекта в английском языке указываются:

- фонетические варианты: d, t, id,

-75-

- глагольные функции,

- общелексические правила избыточности: сочетаемость с показателем перфекта в рамках глагольной составляющей, главой которой является глагол с этим аффиксом.

Главное же в концепции М. Брейма: правила лексической фонологии трактуются как инструкции о комбинировании морфем при соблюдении допустимой (в данном языке) лексической избыточности – или (что то же самое в интерпретативной грамматике М.Брейма) как фильтры сочетаемости этих морфем с лексемами. Ниже пойдет речь о другой концепции – о той, которую столь же уместно называть фонологией составляющих (phrasal phonology), "стратифицированной морфологией" (level-ordered morphology) [210] и лексической морфологией [323, с.21-22]. Лексическая фонология выработала своеобразные принципы трактовки материала [149, с.218] и организации описания.

Цель этого подхода к структуре слова [210, с.131]:

- построить теорию морфологии и лексикона, в которой морфология разделена на уровни;

- исследовать законы лексической репрезентации и работы фонологических правил;

- разработать "метрическую теорию" ударения.

Раз морфология вся в лексиконе, можно отказаться от трансформаций, из-за которых приходилось считать правила упорядоченными. "Внешнего" упорядочения правил нет [255, с.2].

Как же это реализовано "технически"? Деривация и словоизменение организованы в серию уровней, каждый из которых связан (ассоциирован) с некоторым набором фонологических правил, обладающих соответствующей сферой действия. Упорядочение уровней приводит к упорядочение морфологических процессов образования слова [211, с.3]. Результат же каждого такого процесса подвергается в рамках самого лексикона работе фонологических правил того же уровня. Это позволяет провести базисное разграничение между фонологическими правилами, связанными с одним или несколькими уровнями в лексиконе, и теми, которые работают над комбинациями слов в предложении. Первые – правила "лексической фонологии" – образуют циклы, поскольку могут работать после каждого шага словообразования на своем морфологическом уровне. Вторые же – правила постлексической фонологии – нецикличны.

-76-

Таким образом устанавливается соответствие между линейным порядком значимых элементов в слове и последовательностью фонологических процедур. Потому возникают предпосылки для типологии языков, основанием для которой являются факторы (синтаксические, семантические и/или фонологические), определяющие порядок морфем в слове [197, с.104].

Исходные положения [323, с.21-22]:

1. Лексикон содержит внутренние модули, упорядоченные между собой блоки, характеризующие работу морфологических и фонологических правил. Вследствие этого имеет место сложное взаимодействие между морфологическими и фонологическими правилами. Морфология и фонология не отгорожены друг от друга.

2. Лексические правила строго цикличны и не вносят никаких различий и типов сегментов, которые отличались бы от тех, что в лексиконе уже есть. Это – своеобразное обобщение гипотезы Эмондза [134], согласно которой трансформации не могут создавать никаких типов структур, отличных по типу от тех, что создаются базовым компонентом грамматики.

3. Система фонологических правил внеположена разбиению на модули: одно и то же правило может входить и в лексический, и в постлексический модуль. В этом отличие от "естественной порождающей фонологии" и от "естественной фонологии": различаются не типы правил (как в последних), а модули [257, с.591]. Можно поэтому отказаться от апеллирования к границам слова и морфем (в стандартной генеративной фонологии для этого используются символы +, #): достаточно морфологической информации в терминах составляющих (в скобочной записи) и лексических слоев, или уровней [257, с.575-576].

Фонологические правила объединены с правилами образования слова и работают в лексиконе [204, с.489]. Фонологический компонент разбит на две автономные подсистемы, правила и принципы которых обладают абсолютно разными свойствами [204, с.463]:

1. Лексическая подсистема помещает фонологические правила в рамки лексикона, где они взаимодействуют со словообразовательным компонентом. Постлексическая же подсистема работает над фонологическими словами в рамках поверхностного синтаксиса. Лексические правила работают над тем, что получится после

-77-

каждого процесса формирования слова, а потому цикличны и могут зависеть от очень частных лексических свойств и даже допускать исключения. Постлексические правила обычно не принимают во внимание внутреннюю морфологическую и лексическую структуры.

2. Постлексические правила работают в рамках морфемы, а лексическим правилам требуется более широкий контекст.

Фонологические правила работают и в лексиконе, и в синтаксисе. Лексикон организован по уровням, определяемым множеством морфологических (словообразовательных и словоизменительных) процессов. Фонологическое правило допускается к работе над некоторой компактной областью, состоящей из одного или нескольких уровней лексикона и/или синтаксиса [212, с.135]:

Базисные лексические статьи

↓

уровень 1    морфология

↔

ФОНОЛОГИЯ

уровень 2    морфология

↔

…                        ↓

уровень n    морфология

↔

            ↓

синтаксис

↔

(Вертикальные стрелки обозначают переход сверху вниз – от базисных лексических статей – к фонологии и от морфологии – к синтаксису.)

Наборы фонологических правил, работающих в рамках лексикона и синтаксиса, получают обозначения, соответственно, лексической и постлексической фонологии. Эти наборы могут пересекаться: одно и то же правило может принадлежать обоим множествам, и таких случаев много. Однако в разном качестве работают эти правила по-разному, подчиняясь принципам, регулирующим работу каждого из этих компонентов. Правила лексической фонологии работают циклично, однако внешнее упорядочение у них отсутствует. Постлексические правила работают "по всему полю" (across the board) и нецикличны; более того, они, видимо, автоматичны, в следующем смысле: они не обладают доступом к лексическим

-78-

и морфологическим признакам и, в частности, поэтому не имеют лексических исключений. В этом отношении постлексические правила напоминают правила аллофонии в классической фонемике. Однако, в отличие от последних, постлексические правила могут обладать нейтрализующим эффектом.

Эта модель, по мнению ее сторонников, обладает следующими достоинствами [199, с.475]:

1. Дает деривационной морфологии доступ к словоформам в качестве параметра универсальной грамматики. Эта опция действительно используется в некоторых языках, как в исландском, где суффикс образования прилагательных и наречий -leg , присоединяемый к основам без флексии – как в слове alvarlegur "серьезный" (Им.п. муж.рода от существительного женского рода alvara "серьезность"), также может присоединяться к существительному с флексией генитива (ognarlegur "ужасный, страшный" от Род.мн. ognar от существительного женского рода ogn "ужас"). То же в английских формах типа uninhabited, когда inhabited считается словоформой – причастием прошедшего времени, используемым для образования прилагательного.

2. Объясняет словоизменение в терминах более общих принципов, необходимых даже за пределами морфологии – таких как принцип просачивания признаков, – так что отпадает необходимость в чисто морфологических принципах.

3. Позволяет дать обобщенное описание для операции основосложения, деривации и словоизменения. Эта операция выглядит как присоединение морфемы в соответствии с ее "субкатегоризационной рамкой" (subcategorization frame) [208].

4. Эта модель, основанная на понятии морфемы, более обща и более гибка (в эмпирическом отношении), чем конкурирующие модели, также основанные на понятии процесса.

К оглавлению

10.1. Стратификация лексикона

Лексическая фонология разрабатывает положение (высказанное еще в середине 1970-х гг. в различных работах) о том, что лексикон состоит из упорядоченных слоев (strata), или уровней, а каждый морфологический процесс аффиксации связан с некоторым

-79-

конкретным уровнем [161, с.57].

Например, в английском все аффиксы класса 1 (-ic, -ion, -ity, in-), связываемые в стандартной генеративной фонологии [115] с особой границей +, присоединяются на слое 1, а аффиксы класса 2 (типа -ness существительного, -ed прилагательного, -hood, un-), ассоциированные с границей # в той же концепции, присоединяются на слое 2. Таким образом, хотя аффиксы класса 2 могут присоединяться к основам, содержащим аффиксы класса 1 или класса 2, обратное неверно: аффиксы класса 2 не могут присоединяться к основам, содержащим аффиксы класса

2. Ср. правильные цепочки grammaticality, grammaticalness, guardedness и неправильную *guardedity.

Однако кроме этих двух типов бывают еще как минимум три следующих. На слое 3 образуются составные основы (compound formation), а на слое 4 – происходит словоизменение по общему правилу (типа – в английском – образования форм множественного числа или прошедшего времени и причастий глагола). Почему? Да потому, что регулярные флексии могут присоединяться к словам любого типа – как с суффиксами, так и без них, как к составным, так и ровно с одной корневой морфемой. Но после того, как флексия присоединена, нельзя больше добавить никаких суффиксов. Нельзя и присоединить слово, получившее флексию, слева в рамки составного образования (кроме некоторых особых случаев).

Есть еще и пятый слой, постлексический, на котором слова объединяются в более крупные синтаксические единицы.

Языки варьируются по количеству слоев, но всегда есть как минимум два слоя: лексический и постлексический.

Правила фонологии взаимодействуют со слоями морфологии таким образом, что фонологические правила приписаны к конкретным морфологическим слоям (служащим областью их работы), причем каждое конкретное фонологическое правило работает только на том слое, к которому оно приписано. В английском языке фонологические правила работают на одном из пяти уровней, причем есть правила, работающие более чем на одном уровне. Например, на уровне 1 работают правила укорочения и удлинения гласного.

В концепции [161, с.59] указатели границ слова, морфемы и т.д. не приравниваются по статусу к сегментам (в этом отличие

-80-

от стандартной генеративной фонологии), а считаются указателями начала или конца составляющей в рамках цепочки. После того как все правила проработали на данном уровне, указатели границ между морфемами стираются, так что правила, работающие на последующих уровнях, не могут опираться на информацию о морфемном составе данного уровня – таков смысл соглашения о стирании скобок [161, c.61].

Известно, что аффиксация уровня 2 и основосложение (уровень 3) могут подаваться на вход друг друга, ср.: (re((air)(condition))), где скобками помечены границы морфем, входящих в слово. Эти два процесса не разграничены по морфологической дистрибуции – в отличие от противопоставления уровней 1 и 2. Имеем "петлю" между уровнями 2 и 3:

1: деривация класса 1, нерегулярное словоизменение

┌→2: деривация класса 2

└3: основосложение

4: регулярное словоизменение.

Эта петля свидетельствует о различении фонологических уровней вне разграничения по морфологической дистрибуции.

Правила постановки ударения, работающие на уровне 1, по всей видимости (по крайней мере, для английского), являются циклическими – поэтому-то весь уровень 1 считается циклическим [161, с.66]: эти правила работают над каждой морфологической составляющей данного уровня – как над основой, так и над каждой составляющей, возникающей в результате морфологических процессов – сразу же после каждого такого морфологического процесса. Результат работы фонологических правил снова может подаваться на вход в морфологию. В общем виде имеем такую схему циклической работы:

↔

Морфология (уровень X)

ЦИКЛИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ (фонологические правила, напр., уровень 1 в англ.)

↓

К фонологическим правилам, работающим перед аффиксацией, относятся правила постановки ударения. Например (если круглыми

-81-

скобками пометить границы морфологических составляющих):

(th'eatre) --> ((th'eatr)(ic)) --> ((the'atr)(ic)) -->

(the'atric) --> ((the'atric)(al)) --> …

Кроме цикличных уровней, есть еще и нецикличные. На нецикличных уровнях все морфологические процессы действуют блоком, после которого только и могут работать фонологические правила этого же уровня. Имеем:

НЕЦИКЛИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ ↓

↔

Морфология (уровень X)

Фонологические правила (напр., уровень 2 в англ.)

↓

Не все лексические уровни цикличны. Так, в английском и в санскрите есть примеры и цикличных, и нецикличных уровней. В отсутствие данных о противоположном, человек, усваивающий язык, конструирует грамматику, в которой каждый лексический уровень цикличен (в противоположной гипотезе, не менее осмысленной: каждый лексический уровень нецикличен) [161, с.102].

Фонологические правила лексикона упорядочены в группы, по "уровням" [143, с.101]. Результат работы правил каждого уровня подается на вход в фонологию. В результате имеем лексическую статью и довесок, обрабатываемый морфологическими правилами следующего уровня. После работы на последнем уровне морфологических правил и после фонологических правил приходим к лексическому уровню, – именно на нем слова и хранятся в лексиконе. Постлексические фонологические правила переводят лексическое представление в поверхностную форму. Причем [257]:

1. Лексические процессы не выходят за границы слов.

2. Постлексические операции не обращают внимания на внутреннюю структуру слова и не знают исключений.

К оглавлению

10.2. Как работают правила?

Версии лексической фонологии, различаясь между собой в деталях, сходятся в упорядочении лексических уровней. Однако в

-82-

одних версиях (К.Моханан) каждое фонологическое правило помечено в соответствии с тем, на каком уровне оно может работать, при том что в конце каждого морфологического уровня фонологические правила работают без ограничений. В других версиях – как у П.Кипарского – фонологические правила работают без ограничений на каждом уровне, но допустимы уточнения типа: "Правило R не может работать на уровне L". Правила лексического уровня отличаются от правил постлексического уровня не только порядком работы, но и в следующих отношениях [214, с.108]:

Лексические правила:	Постлексические правила:
- работают в рамках слова	не привязаны к границам слова
- имеют доступ к внутренней	имеют доступ только к структуре НС
структуре слова
- предшествуют всем постлексическим правилам	работают после всех лексических правил
- цикличны	работают ровно один раз
- работают в производном контексте	работают across the board
- сохраняют структуру	могут нарушать структуру
- могут иметь исключения	автоматичны
- либо работают, либо нет	работают "в определенной степени"

Различные морфемы, как и правила, могут иметь различный статус. Например, в некоторых языках (как в австралийском языке нгиямбаа) различаются клитики лексического и постлексического уровней [214, с.109].

Принимаются следующие положения о правилах, работающих в рамках лексикона [162, с.78]:

1. Каждое правило, обладающее лексическими исключениями, работает в рамках лексикона (хотя не каждое лексическое правило имеет исключения).

2. Правила, для работы которых существенна внутренняя структура слова, являются лексическими.

3. Правила, относимые к лексическим, работают циклично. Итак, есть два вида правил: циклические и постлексические. Первые работают в рамках лексикона и взаимодействуют с

-83-

морфологическими правилами. Постлексические же правила работают в рамках фонологического компонента, упорядоченного после синтаксического. Иногда [81, с.1] разграничивают два вида лексических правил (в рамках лексикона):

- циклические, взаимодействующие с морфологией,

- постциклические, работающие после морфологии.

Тем самым разграничиваются фонология слова и фонология предложения, а модули взаимодействуют так [81, с.3] (лексикон выделен желтым цветом):

Список слов / основ

↔

морфологические правила

циклические фонологические правила

↓

постциклические фонологические правила

↓



		СИНТАКСИЧЕСКИЙ КОМПОНЕНТ

↓



		ФОНОЛОГИЧЕСКИЙ КОМПОНЕНТ (постлексические правила)

Типы правил в постлексическом компоненте [149, с.218]:

- допускающие выход за рамки слова и использующие свойства структуры НС или синтаксической структуры в широком смысле,

- "субфонемные правила", оперирующие неразличительными признаками (вставлением их, конкретизацией – "спецификацией") и работающие или не работающие в зависимости от них.

Лексические правила, работающие в рамках лексикона, а потому перед всеми постлексическими правилами, и нечувствительные к фонологическому материалу в соседних словах, делятся на два классса:

-84-

- фонологическое приспособление (phonological adjustment), поводом для которого является соположение морфем; например, таково правило спирантизации /k/ в английском, когда имеем: electric /elektrik/ – electricity /elektrisiti/, под влиянием морфемы -ity;

- модифицирование сегментной структуры, когда исходная форма не удовлетворяет фонотактическим условиям правильности слова – скажем, требованиям к слоговой структуре.

Иногда [257, с.575], в отличие от концепции [211], считают, что каждый лексический слой должен характеризоваться как область либо циклической, либо нециклической работы правил. То есть, различаются цикличные и нецикличные слои в грамматике. Одно и то же правило работает циклично в цикличном слое и нециклично в нецикличном, – в соответствии со следующими принципами установления области действия (Principles of Domain Assignment) [257, с.578-579], [161, с.58]:

1. Немаркированной областью действия правила является постлексический модуль, причем в немаркированном случае каждое правило связано с одним единственным слоем в качестве своей области работы (морфологический контекст дает позитивные указания на то, может ли работать данное правило). Область работы правила – это набор непосредственно смежных слоев.

2. В отсутствие оснований для противного, в область работы конкретного правила входит минимальное число слоев.

3. Если нет причин для противного, самый нижний слой включается в сферу действия правила (в работе [161, с.58] наоборот: самый высокий допустимый слой считается областью работы правила, где самым нижним слоем считается слой 1; в названных двух работах принцип один и тот же, но различны способы нумерации слоев).

В силу этого [161, с.58], в немаркированном случае все фонологические правила работают на постлексическом уровне и только на нем. Неизвестно, есть ли языки, в которых все фонологические правила работают только на постлексическом уровне.

Отнесение фонологических правил к лексическому и/или постлексическому компоненту связано со следующим [257, с.579]:

1. Правила, для работы которых необходима морфологическая

-85-

информация, а также правила, работающие до них, относятся к лексическому модулю.

2. Границы слов нарушаются лишь в постлексическом модуле.

3. По умолчанию, когда нет оснований для противного, правила работают только в постлексическом модуле.

К оглавлению

10.3. Репрезентации в лексиконе

Эти репрезентации задаются исключительно в терминах различительных (distinctive), или контрастивных (contrastive), признаков данного языка, а потому лексико-фонологические правила могут оперировать только различительными признаками и не могут апеллировать ни к каким избыточным, или предсказуемым, фонологическим признакам (к предсказуемым признакам относится, скажем, придыхательность взрывных в английском) [149, с.219]. Из-за этого (как показывается на примере описания консонантной системы языка малаялам, где имеется семь возможностей различного места артикуляции у взрывных и у назальных согласных) значительно сокращается необходимый набор противопоставлений на исходном уровне [257, с.575].

Есть три уровня фонологической репрезентации: исходный, лексический и фонетический. Исходная репрезентация подается на вход в фонологические процессы в рамках лексикона. В результате получается лексическая репрезентация, которая затем подается на вход в постлексические правила. Лексический "алфавит" состоит из "лексических фонем" и не обязательно должен совпадать с исходным алфавитом (состоящим из "исходных фонем"). Лексический алфавит предопределяет восприятие звуков речи у каждого носителя языка, а также суждения носителей языка о различительности сегментов [257, с.575-576].

Свойства фонологических репрезентаций в лексиконе [162, с.78]:

1. Исходные репрезентации не избыточны: в них специфицированы только непредсказуемые значения признаков. Избыточность избегается следующим образом [149, с.243]:

1.1. Признаки, не являющиеся различительными в некоторой части инвентаря исходных сегментов, не должны фигурировать в

-86-

качестве характеристики сегментов этой части инвентаря и бракуются "фильтрами признаков".

1.2. Из исходных форм удаляются спецификации признаков, не являющиеся маркированными ни в каком конкретном фонологическом контексте. Все остальные признаки (неизбыточные) обладают более или менее предсказуемым (немаркированным) значением, они только и могут задаваться в рамках исходных форм.

2. Неспецифицированные значения признаков вставляются в результате работы конкретноязыковых правил и универсальных правил маркированности. Оба типа правил цикличны.

3. Конкретноязыковые правила работают до универсальных.

Суммарно имеем [149, с.248]:

1. Абсолютные ограничения на лексические репрезентации:

- действуют на всей территории лексической фонологии, от начала до конца;

- исключают всякую возможность оперировать каким-либо конкретным значением какого-либо признака;

- задают "возможные" (в противоположность "невозможным") для данного языка фонологические репрезентации;

- формулируются в виде статичных фильтров;

- выражают характерные избыточные признаки в рамках неполной, но однозначно дополняемой теории.

2. Высказывания о маркированности для исходных форм:

- шаг за шагом (подобно упорядоченным правилам) устанавливают значения признаков по ходу лексической деривации; немаркированные признаки, содержащиеся в исходных формах, получают значение в результате этого;

- преобразуют привативную оппозицию в эквиполентную;

- устанавливают, что является "более предпочтительной" (менее маркированной) репрезентацией, а что – "худшей" (более маркированной), – но не задавая "хорошие" ("возможные") и "плохие" ("невозможные") репрезентации;

- являются не чем иным как лексическими правилами фонологии, а потому могут менять признаковые спецификации у неисходной репрезентации;

- выражают часть "недоопределенной" теории, отвечающую за элиминирование немаркированных признаковых спецификаций.

-87-

К оглавлению

10.4. Критика "лексической фонологии"

Основные разногласия между самими разработчиками концепции связаны с положением о том, что одно и то же правило может работать в обоих модулях. Некоторым это положение кажется недостаточно аргументированным. Более правдоподобным такие исследователи считают классический стиль разграничения, когда правило может быть отнесено либо к одному модулю, либо к другому [143, с.101].

Сторонники "интерпретативной морфологии" (С.Андерсон, П.Мэттьюз и др.), критикуя лексическую фонологию, считают, что следует вернуться к классическому разграничению деривационной и словоизменительной морфологии. Деривация интегрирована в лексикон, а словоизменение составляет постсинтаксическую часть описания. Морфология ограничивается внутренней структурой слов, а словоизменение составляет независимую часть [153, с.189]. Таким образом, словообразовательная морфология – часть синтаксиса [153, с.193]. В этом отличие от лексикалистской, в частности "лексической", морфологии, где оба раздела рассматриваются как часть лексикона. Словообразование в лексикалистской морфологии не играет особенной роли, поскольку словоформы всегда генерируются в рамках лексикона.

Назад | Начало

книги | Дальше




			Базисные лексические статьи


		↓
уровень 1 морфология	↔

			ФОНОЛОГИЯ

уровень 2 морфология	↔
… ↓
уровень n морфология	↔
↓
синтаксис	↔