СЕМИОТИКА СОБЫТИЙНОСТИ В СМИ

Аспекты исследования событийности в СМИ

Событийность в языке и речи

Интерпретационные координаты событий

Контрольные вопросы

Литература

В типологии языков, а также в логике и в философии понятие «событие» играет в последние годы очень важную роль. Иногда в качестве отдельной области исследования выделяют «семантику события», грамматику события или «эвентологию», т. е., «событиелогию», имея в виду закономерности высказываний о событиях в обыденном языке и в научном, особенно гуманитарном, дискурсе.

Исследование событийности в СМИ междисциплинарно и обладает среди прочего следующими аспектами:

1. Языковой аспект, которым занимаются лингвистика текста, лингвистика дискурса, лингвистика разговорной речи и т. п.

От СМИ мы ожидаем в первую очередь сообщений о новостях. Это типовое ожидание, отличающее СМИ от художественной литературы. Объективность сообщения определяется только в социальном взаимодействии

Сообщения являются результатом интерпретации и сами интерпретируются. Интерпретация текста предполагает определенный уровень «культуры чтения». Исследование такой культуры учитывает отношения между восприятием СМИ и индивидуальными особенностями каждого потребителя этих СМИ, с одной стороны, и между самой системой СМИ и «обыденным миром» каждого из участников такого взаимодействия – с другой. Благодаря особенностям такой системы восприятия язык СМИ и обладает «воздействующей функцией» [Володина 2003: 23].

2. С психологической точки зрения создатель новостей выстраивает свои сообщения вокруг некоторой главной фигуры:

– выбирая события, заслуживающие упоминания и пользующиеся в обществе спросом,

– уместно подавая эти события, что – помимо осведомленности в фактах и языкового мастерства – предполагает еще и способность посмотреть на свое сообщение глазами потенциального читателя.

Эти два вида деятельности и составляют искусство журналиста, учитывающего, что в сообщении в первую очередь эмпатизируют главной фигуре, а поэтому важно не только уместным образом выбрать такую фигуру, но «нарядить» ее в соответствии со вкусами читателей. В семиотике одежды эта область очень переменчива: в моду входят то длинные, просторные одеяния, то короткие. Подобное происходит и в семиотике сообщений: не всегда «чем короче – тем лучше». Например, краткость (вместо ожидаемого развернутого, с многочисленными деталями) сообщения о бракосочетании кинозвезды или принцессы является по-своему знаковой и означает нежелание (чаще всего главных героев) предавать широкой огласке сам факт этого события или нежеланность события как такового.

Наиболее действенны тексты сообщений, активизирующие в читателе чувство сопричастности – то, что можно исследовать только психологическими методами.

3. И преподнесение событий, и истолкование сообщений о них опираются на культурные традиции и читателей, и авторов сообщений. Исследованием этого аспекта занимаются этнология и культурология.

Можно выделить когнитивные и эмоциональные аспекты такого преподнесения. С когнитивной точки зрения культурообусловлен сам набор событий, заслуживающих

Из указанных аспектов лингвист наиболее профессионально может исследовать следующий: что привносит в речь событийность? Какие речевые средства делают из предложений или из их последовательности репортаж о событиях? В этом ключе исследуются, например, употребление глагольных и именных форм, порядок слов и другие синтаксические средства. Стратегии и тактики речи имеют не только «косметический» эффект, превращая невзрачные высказывания в яркие описани происшествий, но и выделяют язык СМИ из множества других речевых жанров.

В лингвистике текста мы уже привыкли иметь дело с похожим, но все-таки другим вопросом: что делает из

Через понятие событие определяются и прагматические условия приемлемости (уместности), и семантические условия истинности высказываний. Так, говорят о грамматической приемлемости или неприемлемости «странных» предложений типа Метеор принялс падать с точки зрения того, возможны ли (и при каких условиях) такие ситуации, в которых обычно неконтролируемое падение находится под контролем метеора. С другой стороны, предложение Президент подписал указ описывает действительное событие в том случае, если соблюдены условия, при которых можно говорить об истинности высказывания; если президент, водя пером по бумаге (называемой «проект указа»), производя ряд сопровождающих действий (задавая вопросы своим помощникам, выдвигая возражения и выслушивая и оценивая доводы за и против), поставил свою подпись.

Итак, предложение должно описывать возможное событие, чтобы претендовать на квалификацию приемлемости; а в то же время из набора различных толкований предложения выделяются те, которые определяются условиями истинности для портретирования событий.

Использование языковой формы для информирования о том, что определенное событие имеет, имело или будет иметь место, относят к отдельной – референтной – функции языка, которая устанавливает соответствие между реально происходящими событиями и языковыми высказываниями.

Такая трактовка событий – как того, что описывается (характеризуется и т. п.) высказываниями, существуя самостоятельно, – не единственно возможная.

Другой подход к событию – как к тому, что вне речи не существует: событие создается предложением или текстом, а еще точнее – их интерпретацией. При первом, более распространенном подходе (когда говорят, например: Предложения в перфекте описывают события уже произошедшие, но актуальные для настоящего момента времени) – предполагается, что событие существует само по себе: высказывания дают его портрет, более или менее сходный с оригиналом.

Первый из названных подходов связан с уподоблением событий объектам; при максималистском воплощении он приводит к тому, что объекты и события меняются местами. Так, Б. Расселл считал, что мир состоит из событий, а не из субстанций, составляющих объекты, и что объекты – это некоторые «структурированные единства, занимающие определенные области в пространстве-времени». Другие же исследователи, как П. Хэккер, уподобляют события не объектам, а скорее их теням: происходя в одном и том же месте и в одно и то же время, события могут полностью накладываться друг на друга, не совпадая, а только создава впечатление сгущенности. Таким образом, по Хэккеру, события лежат вне измерений пространства-времени в отличие от реальных объектов, полностью идентифицируемых своим положением в пространстве- времени. Рассказывая, например, поучительную историю, мы одновременно повествуем и поучаем, – оба наших действия протекают параллельно в одном и том же пространстве.

В этих двух теориях мы имеем дело не с одним понятием события, а с несколькими разными понятиями. Можно различать, как минимум, следующие три значения термина событие:

– событие как идея – в предложениях типа: Концерт Рихтера был выдающимся событием. Если таким идеям соответствуют факты, то говорят о «действительных» событиях – в противоположность «вымышленным». События как сосуществующие идеи могут противоречить друг другу; ср., например, разные гипотезы о том, как произошел тот или иной несчастный случай. События как идеи представляют собой интерпретации другого типа событий – референциальных событий;

– референциальные события – прообразы событий-идей. Когда говорят, что два события одновременно произошли в одном и том же месте, мы имеем дело с двумя идеями-событиями, но только с одним референциальным событием – в разных перспективах рассмотренным;

– события в тексте, или текстовые события – при той или иной упорядоченности в тексте. Так, изложение событий в тексте может быть логическим и / или хронологическим, причем в прямой или в обратной хронологии. Особый эффект для интерпретации имеет изложение как бы в хаотическом порядке. Фокусные событи противопоставляются фоновым. Чаще всего фокусными

К главным характеристикам текстовых событий можно отнести:

– функцию событий как эпизодов дискурса,

– положение в пространстве-времени и / или эмпатию автора текста – особенно если рассказчик и его читатель смотрят на ход событий как бы одними глазами.

Главным предметом исследования филолога являются текстовые события. В терминах же первых двух разновидностей говорят, выясняя, какие события соответствуют действительности и насколько интерпретация текста адекватна событиям. Такие оценки базируются на определенных культурообусловленных соглашениях и учитывают обстоятельства речи, стиль построения текста и даже стиль его интерпретации.

Так, в умеренном стиле события излагаются чисто хронологически, без перескоков и без возвращений во времени. Автор же, склонный к мистификации, строит текст так, чтобы в нем все-таки оставались загадки, чтобы читатель не сразу мог восстановить ход событий. Поэтому-то в ином стиле событийности мы встречаем упоминание то одной детали, то другой, иногда, на первый взгляд, противоречащей уже сложившейся у читателя картине. Тогда гипотезы о референциальном событии конкурируют: то побеждает одна, то на первый план выходит друга гипотетическая интерпретация текста, несколько иначе упорядочивающа события-идеи и увязывающая их в одно целое. Некоторые текстовые события то ставятся в соответствие референциальным событиям, то теряют связь с действительностью, когда им отказывают в соответствии фактам.

Между идеями-событиями и референциальными событиями в интерпретации текста устанавливаются различные типы логических отношений. Так, если одно событие подается как причина для другого, предполагается, что причина во времени была раньше следствия. То есть одно референциальное событие произошло раньше другого – propter hoc ergo post hoc («если из-за X – значит после X»). А ошибочное умозаключение post hoc ergo propter hoc («если после X – значит из- за X») помогает опытному автору ввести своих читателей в заблуждение, не рискуя быть обвиненным в явном искажении хода

В грамматических описаниях термин событие обычно употребляют в значении «то, что происходит и о чем идет речь в предложении». Анализ лингвистической литературы показывает, что при этом имеются в виду такие свойства события-идеи, которые в разных языках используются по-разному.

События в тексте выделяют, опираясь на эти «координаты интерпретации», – вехи, устанавливаемые самим ходом интерпретирования и по отношению к которым выдвигаются гипотезы о смысле текущего отрезка текста: эти гипотезы подтверждаются или опровергаются в процессе интерпретации последующей речи. К основным характеризующим координатам событий могут быть отнесены:

а) подтвержденность (или неподтвержденность) ожиданий относительно дальнейшего изложения,

б) место события среди эпизодов дискурса,

в) точка зрения.

Поскольку событие предполагает подтверждение или опровержение гипотез, можно говорить о неожиданных и состоявшихся событиях, в отличие от объектов, состояний и процессов. Например, дом сам по себе не может быть неожиданностью, а появление дома, его разрушение, пожар и т. п. – могут; следовательно, они могут составлять событие. Точно так же предложение Плавно текла река, описывающее процесс и взятое изолированно (скажем, в качестве грамматического примера), неожиданности не

О событии можно говорить только как о чем-то, лежащем в ряду других эпизодов одного дискурса. Связанный дискурс может быть посвящен одному целому событию, подразделяемому на фазы (события, рассматриваемые как составляющие это целое), а может и не содержать никаких событий (описание пейзажа). Если в интерпретации текста имеется хотя бы одно (текстовое) событие, то весь дискурс можно разделить полностью на события (возможно, пересекающиеся). О последовательности референтных событий при интерпретации текста мы судим как по употреблению временных форм предикатов, так и по лексическим и конструкционным свойствам предложений.

В текстовом событии точка зрения (например, фокус эмпатии) остается постоянной: когда она передвигается, мы переходим к другому событию или к разрыву связанности дискурса в результате его переориентации. Благодаря постоянству фокуса эмпатии событие и воспринимается как целое, а именно, как «сплющенное» целое.

Таким образом, в интерпретации дискурса проявляется – на каждом ее этапе – локация, позиция Эго интерпретатора.

Среди множества частных параметров текстовых событий выделим следующие.

1. Статика в противопоставлении динамике. При динамическом изложении интерпретатор следует ходу событий, в то врем как статический предикат подчеркивает (неожиданное) обнаружение состояния дел, драматизируя это обнаружение. Выбор статической или динамической перспективы связан с типологическими различиями языков.

Например, по-русски, сообщая о кончине известного деятеля, употребляют динамический предикат (скончался, ушел из жизни и т. п.). В немецких же СМИ более употребителен в таком же случае статический предикат (по-русски почти недопустимый), типа: X. ist tot («X мертв»); в более поздних пассажах того же сообщения по- немецки также можно встретить динамический предикат sterben («умереть») или его синоним.

2. Контролируемость в противоположность неконтролируемости события. Этот признак связан с наличием или с отсутствием агенса – действующего лица, обладающего (в оценке интерпретатора) волей и вследствие этого контролирующего те свои изменения и / или действия, которые могут быть расценены как преднамеренные.

Динамические ситуации, обладающие такой контролируемостью, называются деятельностью, если рассматриваются как протяженные во времени, и поступками, или актами, если в идее-событии время не существенно. Неконтролируемым же событиям можно было бы присвоить название происшествие – это такие случаи, которые описываются предложениями типа Метеор упал на землю (агенса не может быть), К земле приближается комета (комета может рассматриваться как агенс только в «одушевляющей» интерпретации), Арестованный Саддам Хусейн прибыл в Америку (когда приезд в Америку произошел в наручниках).

Агенс, в типовом предложении представленный подлежащим, является и потенциальным фокусом эмпатии: его глазами интерпретатор обычно смотрит на развертывающиеся в тексте события, до тех пор пока не произойдет переключение этого фокуса – т. е., пока одно текстовое событие не сменит другое. Контролируемость, как и динамичность,– признаки, характеризующие идею-событие; если бы контролируемость относилась к характеристикам референтного события самого по себе, вне связи с идеей-событием, то следовало бы признать, что в каждом случае сама референциальная ситуация предрешает выбор агенса, в то время как этот выбор далеко не однозначен. Так, предложение Боевые действи между Ираком и Ираном завершились описывает то же референтное событие, что и Ирак и Иран прекратили боевые действия друг против друга; Ирак прекратил боевые действия против Ирана, а Иран прекратил боевые действия против Ирака. Однако эти столь разные предложения подают одно и то же референтное событие, но с различных точек зрения, исходя из которых тот или иной участник событи расценивается как основной для той или иной фазы события.

3. Ролевые функции участников события. Именно они положены в основу многих логических и лингвистических способов представления (репрезентации) высказывания.

В тексте участникам событий приписываются роли, отношения и свойства не произвольно, а исходя из определенной языковой и культурно- специфической

Так, японец, наблюдающий за ловлей рыбы, может воскликнуть: Аа! Сакана-га цурэта (букв. «Ага, рыба поймана»), англичанин в этом случае скажет: Look! He caught a fish! («Смотрите, он поймал рыбу»), а в русском узусе приемлемы оба варианта: Попалась! и Поймали! По [Jacobsen, 1981], это связано с тем, что носитель английского языка видит событие как изменение от «непоимки» к «поимке», а японец – от «непойманности» к «пойманности» (воспринима то же референтное событие в «пассивной» перспективе).

В различных речевых культурах события «деперсонализируются» по-разному. Так, немецкие тексты по истории архитектуры могут иногда полностью состоять из предложений, в центре внимания которых произведение искусства, а не его автор. Для английского текста это было бы скорее аномалией, хотя чисто грамматически зачастую и допустимо ([Lodge 1982]). И тем более «сложны» по-английски предложения, подающие события с агенсом существующим, но не указываемым явно.

4. Рассмотрение в целостности или по фазам – две противоположные тактики построения текста. Резюмирующая фраза сообщения в начале репортажа – пример первой тактики, особенно часто такое резюме используется в качестве заглавия для сенсационной заметки. А пофазовое описание без резюмирующей фразы где-либо в тексте вполне естественно для художественной литературы.

5. Сообщение свидетеля в противоположность пересказу. Во многих языках если упоминается событие, свидетелем которого сам автор не был, то употребляются иные глагольные формы, чем в репортаже с места события. Ср. формы «заглазного действия» или формы передачи чужой речи в немецком, литовском, многих других индоевропейских языках, а также русские якобы и дескать, придающие пересказываемой речи оценку недостоверности или неполной достоверности. «Засвидетельствованность» (эвиденциальность, evidentiality) используется как указание на источник информации: собственный опыт, предположение, сообщение соседа и т. п. Некоторые жанры СМИ, такие

6. Пространственно-временная локализация события и его участников. Многие, вопреки Б. Расселлу, полагают, что в пространстве- времени локализованы только объекты, но не события. Однако язык упорно навязывает нам противное, когда спрашивают «Где это произошло?» – например, Где упал метеорит?, а не Где был метеорит в момент падения?

Используя трихотомию событий, можно сказать, что локализаци может отсутствовать у идеи-события, но не у референциального события. Ведь референциальным событиям приписывается статус реальности, не зависящей от

1. Почему исследование событийности СМИ междисциплинарно?

2. Как можно вычислить «товарную стоимость» и оценить объективность сообщения СМИ?

3. В чем заключается «культура чтения» произведений СМИ?

4. Чем отличаются фоновые события от главных в психологическом и грамматическом аспектах?

5. Назовите примеры типичных «эмоций напрокат» в российском обществе последних лет. Отличаются ли они от аналогичных эмоций в обществах США, Европы, Азии и т.д.?

6. Почему растет спрос на мемуарную литературу?

7. Что делает предложение сообщением о событии?

8. Чем отличается идея события от референтного и текстового событий?

9. Каковы соотношения между этими видами события?

10. Каковы интерпретационные координаты событий в тексте?

11. Приведите примеры, когда о событии по-русски сообщается с помощью динамического предиката, а в каком-либо другом языке – статического.

12. Что такое «происшествие» и как оно подается языковыми средствами?

13. Назовите грамматические средства эвиденциальности.

14. Почему характеристики одного и того же события могут противоречить друг другу? Как это свойство используется в СМИ?

Александрова О.В. Язык средств массовой информации как часть коллективного пространства общества // Язык

Артамонова Ю.Д., Кузнецов В.Г. Герменевтический аспект языка СМИ // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследовани /Под ред. Володиной М.Н. М.: Изд-во МГУ, 2003. С.32-49.

Володина М.Н. Язык СМИ – основное средство воздействи на массовое сознание // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования /Под ред. Володиной М.Н. М.: Изд-во МГУ, 2003. С.9-31.

Демьянков В.З. «Событие» в семантике, прагматике и в координатах интерпретации текста // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. 1983. Т. 42. № 4. С.320-329.

Леонтьев А.А. Психолингвистические особенности языка СМИ // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования /Под ред. Володиной М.Н. М.: Изд-во МГУ, 2003. С.66-88.

Солганик Г.Я. О языке и стиле газеты // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования /Под ред. Володиной М.Н. М.: Изд-во МГУ, 2003. С.261-268.

Юдина Т.В. Универсальные и специфические характеристики Интернета как формы коммуникации // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования /Под ред. Володиной М.Н. М.: Изд-во МГУ, 2003. С.401-407.

Baumgartner H.M. Ereignis und Struktur als Kategorien einer geschichtlichen Betrachtung der Vernunft // Aufbau der Wirklichkeit: Struktur und Ereignis II. Hg. v. Luyten N.A. – Freiburg; München: 1982.

Blume K. Markierte Valenzen im Sprachvergleich: Lizenzierungs- und Linkingbedingungen. – Tübingen: Niemeyer, 2000.

Jacobsen W.M. The semantics of spontaneity in Japanese // BLS 1981, v.7: 104-115.

Lodge K. Transitivity, transformation and text in art-historical German // Journal of Pragmatics, 1982, v.6, 159-184.

Vater H. Textuelle Funktionen von Tempora // Wenn die Semantik arbeitet: Klaus Baumgärtner zum 65. Geburtstag. Hg. v. Harras G., Bierwisch M. – Tübingen: Niemeyer, 1996. 237-255.

Wischermann C. Kollektive versus «eigene» Vergangenheit // Die Legitimität der Erinnerung und die Geschichtswissenschaft. Hg. v. Wischermann C. – Stuttgart: Steiner, 1996. 9-17.