В.З.Демьянков

Термин «концепт» как элемент терминологической культуры

http://www.infolex.ru

Электронная версия статьи:

Термин «концепт» как элемент терминологической культуры // Язык как материя смысла: Сборник статей в честь академика Н. Ю. Шведовой / Отв. ред. М. В. Ляпон. – М.: Издательский центр «Азбуковник», 2007. (РАН: Институт русского языка им. В. В. Виноградова). С. 606–622.

Данная публикация является значительной переработкой более раннего исследования, также помещенного на данном сайте:

Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке // Вопросы филологии, 2001. № 1. С.35–47.

-606-

1. Введение

Термины понятие и концепт – исторически дублеты, русское понятие калькирует латинское conceptus. Однако в современных научном и ненаучном узусах эти термины расходятся в употреблении. Более того, именно на противопоставлении этих двух терминов – концепт и понятие – основана концепция нового семантического словаря Н.Ю.Шведовой:

«Концепт – это содержательная сторона словесного знака (значение – одно или некий комплекс ближайше связанных значений), за которой стоит понятие (т. е. идея, фиксирующая существенные «умопостигаемые» свойства реалий и явлений, а также отношения между ними), принадлежащее умственной, духовной или жизненно важной материальной сфере существования человека, выработанное и закрепленное общественным опытом народа, имеющее в его жизни исторические корни, социально и субъективно осмысляемое и – через ступень такого осмыслени – соотносимое с другими понятиями, ближайше с ним связанными или, во многих случаях, ему противопоставляемыми. Понятие, лежащее в основе концепта, имеет свой собственный потенциал, оно способно дифференцироваться: элементарное отражение этой способности словари показывают как тенденцию к образованию разнообразных словесных оттенков и переносов.

Такое определение концепта в полном объеме может быть принято применительно к тем единицам, которые в специальной литературе называются «большими» или «великими», «базовыми», «основными» концептами. Не следует, однако, забывать, что такие «основные» концепты окружены сопутствующими им единицами – «малыми», «неосновными», «небазовыми» концептами, в которых часто отсутствуют некоторые из перечисленных выше признаков, такие, например, как обязательность глубоких исторических корней, традиционность обозначения; в «малых» концептах могут отсутствовать и исторически сложившиеся социальные либо субъективные оценки или оппозиционное сопоставление с другими единицами. Такие малые концепты с «ущербной» системой концептуальных признаков не выпадают, однако, из области основного концепта: они создают ту органическую среду, без которой он не существует» [Шведова 2005, 603].

2. История термина: Концепт как «зародыш»

Некоторое время назад на основе большого корпуса текстов различных жанров была рассмотрена история употребления термина концепт в «родном ареале» (в романских языках: в латыни, французском, испанском, итальянском) и в «чужом

-607-

ареале» (в русском, английском и немецком языках) [см. Демьянков 2001]. Оказалось, что вне зависимости от того, насколько хорошо осознается внутренняя форма в современную нам эпоху, во всех этих разнообразных узусах термин концепт сохраняет сему ‘незавершенность, зачаточность’.

2.1. Романский ареал

2.1.1. Латынь

В классической и средневековой латыни слово conceptus употребляется чаще всего как причастие “зачатый”, а не как существительное “понятие”[1]. Современное значение “понятие, концепт” классической латыни чуждо. В средневековой латыни, когда исходное значение было еще живо, метафорический перенос “зародыш --> понятие” ощущался, видимо, слишком живо, а потому им не злоупотребляли. Даже в философских текстах средних веков, например, у Тертуллиана (160-220), у Св. Августина (354-430), у Боэция (480-524), conceptus употребляетс чаще всего как причастие со значением “зачатый”, а не существительное со значением “понятие”. Только у последователей и критиков “концептуализма” как философского течения, основанного Д.Скотом (ок. 1266 – 1308), встречаем технический термин conceptus дл обозначения того, что соединяет вещь и речь, ср.: Medium inter rem et sermonem vel vocem est conceptus «Концепт есть то, что лежит между вещью и речью, сказанным».

Суффиксальное производное conceptaculum имело значение «вместилище, хранилище» и отражало семантику глагола concipio «собирать, содержать».

Итак, сема «зародыш» исходно заложена в самом латинском термине концепт, а сема «резервуар», «хранилище» – в этимоне термина концепция, из которого выводимы и другие – переносные – значения, такие как «соеднение, сумма, совокупность, система», «резервуар, хранилище» (синоним: conceptaculum); «формулировка (редакция) юридических актов», «зачатие, принятие семени».

Таким образом, логики опирались и до сих пор опираются на физиологическую (не всегда осознанную, «избитую») метафору «понятие как источник (“зародыш”) знания о предмете». Недаром в современном узусе, например, в русском, имеем выражение в зародыше (ср. нем. im Kern, букв. “в ядре”). Ведь сам этимон термина концепт содержит идею “зачаточной истины”. Концепт как «сокращение» дл латинского словосочетания conceptus mentis «зародыш мысли»[2] – «то, что, видимо,

[1]Например: pereat dies in qua natus sum et nox in qua dictum est conceptus est homo «Погибни день, когда я был рожден, и ночь, в которую сказано: зачался человек» (Vulgata, Job). Или в «Символе веры»:[credo] Et in Iesum Christum, Filium eius unicum, Dominum nostrum, qui conceptus est de Spiritu Sancto […] «[Верую] И в Ииуса Христа, Сына его единственного, Господа нашего, который зачат (conceptus est) от Святого Духа».

[2]Полную форму встречаем, например, у Спинозы: Per ideam intelligo mentis conceptum quem mens format propterea quod res est cogitans «Под идеей я подразумеваю зародыш мысли (буквально: мыслью зачатое), формируемый мыслью в соответствии с тем, какую вещь имеется в виду» (Spinoza B. Ethica, ordine geometrico demonstrata). Здесь conceptum – субстантивированное причастие среднего рода в форме винительного падежа. Между прочим, в немецком языке Konzept являетс – как и в данной цитате – существительным среднего, а не мужского рода, см. ниже.

-608-

“зачато”, но в действительности чего мы можем убедитьс только в результате реконструирующей “майевтической” процедуры».

Языки варьируются по времени укоренения термина концепт в гуманитарных науках, в художественной литературе и в обыденной речи. Это варьирование наблюдается даже в рамках романоязычного ареала – источника данного термина.

Так, итальянское concetto и испанское concepto издавна употребляются в текстах художественной литературы и входят в сравнительно большое количество устойчивых сочетаний, а во французском – нет.

2.1.2. Итальянский язык

Итальянский материал поражает частотой и продуктивностью употребления термина concetto, начиная с самых ранних времен, когда параллельно использовались итальянский и латынь. В значении “зачатый” итальянское concetto по-прежнему употреблялс даже на ранних этапах итальянской литературы. Более того, у некоторых писателей – например, у Людовико Ариосто (1474-1533) – concetto употребляется исключительно с этим значением, ср.: Questo è il destrier che fu de l'Argalia, / che di fiamma e di vento era concetto «Это – боевой конь Аргалии (брата Ангелики, вместе с нею пришедшего ко двору корол Шарлемани), рожденный (букв. зачатый) от ветра и огня» (L.Ariosto, Orlando furioso «Неистовый Орландо»). То же можно сказать о языке Данте (1265- 1321). Однако возможно уже и употребление причастия concetto в значении “понятый, понимаемый как”, ср.: Cosí l'iniquo fra suo cor ragiona, / pur non segue pensier sí mal concetto «Так рассуждает в своем сердце злодей, / чтобы только не следовать мысли, столь плохо очерченной (или схваченной)» (Torquato Tasso 1544-1595, Gerusalemme liberata «Иерусалим освобожденный»).

Сегодня имеется глагол concepire (с причастной формой concepito), главное значение которого – “зачать”, а переносное – “задумать, замыслить”. Поэтому concetto в современном языке уже не воспринимается как пассивное причастие “зачатый”.

Ведущими стали следующие значения у слова concetto: 1) понятие, представление; суждение, мнение; в частности, i concetti elementari – элементарные сведения; 2) воззрение, концепция, понимание, в частности, concetti morali – нравственные принципы, 3) замысел, идея (напр., романа); план; проект; 4) репутация, ср. essere in concetto di X – “слыть (за + X)”; avere (или tenere) X in concetto di Y – «считать X-а Y-ом (за + Y-а)» (ср. держать за и немецкое halten für Akk. в близком значении); 5) экстравагантный художественный образ, метафора.

На границе XIX и XX вв., например, в философских произведениях Б.Кроче, concetto понимают как нечто само собой выявляющееся из совокупности очень разных частных представлений. То есть, итальянское concetto явно указывает на необходимость реконструировать общее ядро у предмета размышления, ср.: Il concetto, dunque, non è rappresentazione né pratico miscuglio o condensamente di rappresentazioni. Sorge dalle rappresentazioni come qualcosa che è in esse implicito e deve farsi esplicito, come esigenza o problema, di cui le rappresentazioni pongono le premesse, ma che non sono in grado di soddisfare e non possono nemmeno formolare «Понятие (concetto, концепт), следовательно, не является ни самим представлением, ни практической

-609-

смесью или скоплением представлений. Оно проистекает из представлений как нечто, уже скрыто заключенное в них и подлежащее проявлению, как задача, которую нужно решить и для которой представления дают условия необходимые, но еще неполные и даже такие, которые еще нельзя даже сформулировать» [Croce 1909, 12]. В другом месте Кроче ставит знак равенства между понятием и абстракцией обобщения, ср.: Le intuizioni sono: questo fiume, questo lago, questo rigagnolo, questa pioggia; questo bicchier d'acqua; il concetto è: l'acqua, non questa o quella apparizione e caso particolare, ma l'acqua in genera, in qualunque tempo e luogo si realizzi; materia d'intuizioni infinite, ma di un concetto solo e costante «Интуициями являются: эта река, это озеро, этот ручеек, этот дождь; этот стакан воды; но понятием (концептом) является: вода, не то или иное ее явление или частный случай, а вода вообще, в любое время и в любом место ее реализации; предмет бесконечных интуиций, но одного и постоянного понятия (концепта)» [Croce 1928, 26]. И вся наука в целом – как система обобщений, – не что иное как система понятий, или суммарное (или «высшее») понятие (sistema di concetti, o sommo concetto) [Croce 1928, 49].

Кроме производного эпитета concettuale «понятийный» (русское концептуальный), имеем еще такие дериваты: concettistico – вычурный, экстравагантный, concettoso (с номинализацией concettosità) – “содержательный” (о речи, статье), “экстравагантный” (о стиле). Существуют глаголы concettare «измышлять», «придумывать» и concettizzare «остроумничать».

Итак, метафора в итальянском стала избитой, популярной («вышла в люди»), а исходное значение забыто. И произошло это – в массовом порядке, а не в единичных случаях – значительно раньше, чем во французском языке (см. ниже). Причем concetto употребительно – в отличие от французского concept – не только в «высоколобой», интеллектуалистской литературе, но и у таких разных авторов, как Дж.Боккаччо (1313-1375), Л.Б.Альберти (1404-1472), А.Манцони (1785- 1873), А.Дж.Баррили (1836-1908), Дж.Верга (1840-1922), Г.Д'Аннунцио (1863-1938), Л.Пиранделло (1867-1936) и др.

2.1.3. Испанский язык

Близкое положение – в испанском, где главное значение у существительного concepto – “понятие, представление, идея (чего- либо)”, а связь с глаголом concebir “зачать, забеременеть (кем-либо), вообразить (что-либо)” менее прозрачна, чем в латыни. Это значение трудно отграничить от значения «мнение, оценка», как в оборотах tener un buen (gran) / mal concepto de X – “быть хорошего / плохого мнения о X”; formar concepto – «составить представление»; en concepto de X – “по мнению X-а”; merecer buen / mal concepto – “заслуживать высокой / низкой оценки”. Идиоматичны следующие словосочетания: аbajo / por ningún concepto – “ни в коем случае”, en concepto de algo – “в качестве, в порядке чего-либо”, por todos conceptos – “в любом случае; со всех точек зрения” (ср. русск. «при любом раскладе»)[3].

[3]Возможно, с последней разновидностью связано еще одно значение – “статья бюджета”, напр.: por distintos conceptos “по разным статьям расходов (или доходов)”.

-610-

Эти значения для concepto встречаем уже у Сервантеса (1547- 1616) в «Дон Кихоте» (всего это слово встречается там 8 раз), причем со следующими эпитетами: conceptos amorosos del alma simple (примерно: “взгляды простолюдина на любовь”), dulcísimos conceptos “прекраснодушные представления” (буквально «сладчайшие представления»), trasnochados conceptos “устаревшие взгляды”. Человек малообразованный характеризуется как pobre de conceptos, то есть “бедный понятиями”[4]. Когда кто-либо хочет сообщить свое мнение, он пытается dar a entender sus conceptos, букв. «дать понять свои концепты». La alteza de sus conceptos, то есть “высота (возвышенность) понятий” символизирует благородство помыслов.

2.1.4. Французский язык

В современном французском языке concept невозможно употребить в функции причастия: сегодня это однозначно существительное, причем «ученое» (судя по тому, что читается pt на конце слова, в фонетической транскрипции [consept], как и у других «ученых» слов). Пассивное причастие conçu “задуманный” (от concevoir) пришло на смену причастию conceptus. Невозможностью употребить concept в привычной причастной роли можно объяснить малую употребительность термина concept в ту эпоху, когда латынь еще была языком науки во Франции[5]. В отличие от итальянского и испанского, по-французски вплоть до конца XIX века термин concept употреблялся исключительно редко, да и то в высокой философии: его мы не находим в художественной литературе. В философских сочинениях он начинает встречаться более или менее часто со времени Э.Дюркгейма и А.Пуанкаре. У Дюркгейма в довольно объемном произведении мы находим этот термин всего шесть раз, наиболее характерное употребление связано с “формированием понятий у индивида” (примеры см. [Демьянков 2001, 36-37]. В текстах Пуанкаре находим также не слишком часто термин concept, например: concept abstrait de l'entropie “абстрактное понятие энтропии», concept général de groupe “общее понятие группы”, concept du continu

[4]Учитывая, что концепт предполагает некоторую задачу для дальнейшего решения, у такого человека «что на уме, то и на лице». То есть, это бесхитростный человек, а не «бесшабашный» или «без царя в голове».

[5]Так, хотя у Декарта и встречается в «Размышлениях» (в оригинале – на латинском языке) термин conceptus, однако в работе «Discours de la méthode», написанной по-французски, термина concept не находим ни разу, вместо него употребляютс connoissance (современное connaissance), то есть “знание”, raisonnements (“рассуждения”), idées “идеи”, pensées “мысли”, idées ou notions “идеи или понятия”, chose “вещь” – там, где мы ожидали бы concept, ср.: J'ai été nourri aux lettres dès mon enfance; et, pourcequ'on me persuadoit que par leur moyen on pouvoit acquérir une connoissance claire et assurée de tout ce qui est utile à la vie, j'avois un extrême désir de les apprendre – или глагол (а не существительное!) группы concevoir “понимать, задумывать” (entendre “понимать”, voir “видеть”, connaître “знать”, présenter “представлять” или, как сегодня модно стало говорить, “презентировать”, montrer “показывать”, faire voir “демонстрировать”), напр.: je jugeai que je pouvois prendre pour règle générale que les choses que nous concevons fort clairement et fort distinctement sont toutes vraies, mais qu'il y a seulement quelque difficulté à bien remarquer quelles sont celles que nous concevons distinctement. Один раз встретился нам concept у Д.Дидро: L'acte de la généralisation tend à dépouiller les concepts de tout ce qu'ils ont de sensible (D.Diderot, Pensées sur l'interprétation de la nature).

-611-

mathématique “понятие математической непрерывности”. И везде идет речь о проблематизации некоторого конкретного понятия.

В словаре Лаланда (начало XX в.) термину concept, трактуемому как одно из значений немецкого (как у Канта) Begriff, посвящено значительно меньше места, чем термину notion.

Только во второй половине XX в. термин concept начинает широко употребляться в том значении, к которому мы привыкли в русскоязычной литературе конца XX в. Сегодня здесь говорят о концептах как о том, что получает организацию в результате дискурсивной деятельности; ср.: Des discours […] donnent lieu à certaines organisations de concepts, à certains regroupements d'objets, à certains types d'énonciation, qui forment selon leur degré de cohérence, de vigueur et de stabilité, des thèmes ou des théories «Дискурсы порождают определенные организации концептов, определенные перегруппировки объектов, определенные типы высказывания, формирующие – в соответствии со степенью своей связности, плотности и устойчивости – темы или теории» [Foucault 1969, 85].

2.2. Германский ареал

За пределами «родного ареала» – например, в германских языках – также наблюдается варьирование.

2.2.1. Немецкий язык

В немецком языке концепт (в разное время – в различных орфографических вариантах – Konzept, Koncept , Conzept и т.п.) фигурирует (не в идиомах) в значении “набросок”, то есть близко к русскому конспект [6].

Идея «выхода из концепта» является образом для утраты связи мыслей:

– X bringt Y aus dem Konzept = “X сбивает Y-а с толку, приводит в замешательство”; напр.: er war ganz aus seinem Konzept gebracht und ergriff gerührt die Hand des aufgeregten Jünglings (J. von Eichendorff (1788-1857), Dichter und ihre Gesellen);

– X kommt aus dem Konzept = «X теряет нить мысли»; напр., Darüber kam er ganz aus dem Konzept (J. von Eichendorff, Aus dem Leben eines Taugenichts);

– X verdirbt (иногда также: verrückt, stört) Y (Dat.) das Konzept = “X нарушает планы Y-а”; напр.: Er kann nichts als andern Leuten das Konzept verderben (J.M.R.Lenz (1751-1792), Die Soldaten); Dieser seltsame Vorfall verrückte ihm sein Concept […] (J.H.Jung-Stilling (1740-1817), Henrich Stillings Jünglings-Jahre); Dort bei den Akten bereits störst du sein stilles Konzept (E.Mörike (1804-1875), Gedichte). Исключительно и всего один раз в таком контексте употребляет И.Кант термин Konzept в своей «Критике чистого разума»: ohne Kritik, gravitätisch seinen Gang fortsetzt, bloß um ihm das Konzept zu verrücken und ihn zur Selbsterkenntnis zu bringen (I.Kant, Kritik der reinen Vernunft); больше нигде в его важнейших сочинениях слова Konzept мы не

[6]Например, ohne Konzept sprechen значит “говорить без записей, без бумажки”. «Выйти из концепта» значит утратить связь мыслей: X bringt Y aus dem Konzept = “X сбивает Y-а с толку, привел его в замешательство”.

-612-

находим;

– das paßt ihm nicht in sein Konzept «это ему не подходит, это его не устраивает».

Значение же «концепт, понятие» у немецкой лексемы Konzept – достояние XX в. и отмечается далеко не во всех стандартных словарях. В литературе XVIII-XIX вв. оно не встречается. Нет его даже у таких, казалось бы, «концептуальных» философов, как Ницше, Штирнер и Шопенгауэр.

В лингвистической литературе этот термин получает (не без влияни англосаксонской традиции, о которой см. ниже) все большую популярность особенно с конца 1960-х гг., когда его начинают употреблять в контекстах типа: das Rollenkonzept «понятие роли», das Konzept der Nationalsprache «понятие национального языка», zweistufiges Konzept der Gesellschaft «двухступенчатое понятие общества». (Заметим, в русских переводах имеем обычно при этом конструкцию с родительным падежом.) Сначала этот термин был просто модным синонимом для старого термина Begriff «понятие», такой же кальки с латинского, как русское понятие. Однако затем, особенно в гуманитарных науках, термин Konzept приобрел своеобразие. В нем слышится оттенок “набросок” (из старого узуса), не столь ясный, как при употреблении термина Begriff.

Показательны контексты, в которых одновременно употребляютс Begriff и Konzept, например: Die Begriffsbildung schafft Ordnung, indem sie Ähnliches einander zuordnet, Unähnliches voneinander trennt. Resultate von Begriffsbildung sind kognitive Strukturen, Schemata oder Konzepte; je nach theoretischer Ausrichtung wird einer der Termini bevorzugt «Образование понятий устанавливает порядок, при котором сходные вещи упорядочиваются вместе, а несходные – отдельно. Результатом образовани понятий являются когнитивные структуры, схемы или концепты; в зависимости от теоретических пристрастий предпочитают употреблять один из этих терминов» [Schönpflug 1987, 56]. То есть, концепты – промежуточный, неокончательный результат образования понятия. Или, еще точнее: не сами понятия, а более или менее наглядные предварительные и постоянно уточняемые их модели.

Итак, сегодня немецкий Konzept очень часто обозначает не просто «понятие» (соответствующее предмету), а только лишь предварительное, отрывочное, незавершенное, иногда туманное, только относительно справедливое, ценное и непротиворечивое представление о целом мире, лежащем за некоторым понятием и моделирующем (отражающем в научном исследовании) истинные понятия человека.

Различна и сочетаемость слов Konzept и Begriff:

– вряд ли правильно говорить, что некоторое понятие (Begriff) противоречит чему-либо или подтверждает что-либо: соответствовать или противоречить может (так принимается, по крайней мере, в формальной логике), одно высказывание другому или группе высказываний (или теории, концепции и т.п.), а Begriff высказыванием, обладающим истинностной оценкой (“истинно” vs. “ложно”) не является. Но разрешено это немецкому Konzept;

– по-немецки вполне нормальны выражения типа допустимый концепт, вероятный концепт (plausibles Konzept) – по- русски нормально звучит осмысленное понятие, но не *вероятное понятие, подробнее см. [Демьянков 2001, 40].

-613-

2.2.2. Английский язык

Термин concept фиксируется английскими словарями со значением «понятие, идея, общее представление, концепция». Имеются и дериваты. Conceptive имеет значение «проницательный, способный схватывать (на лету), способный понять» и встречается еще у Т.Гоббса[7].

Есть еще и лексема conceptus (форма множественного числа, как это и бывает часто в английском – также латинская: concepti) со значением «оплодотворенное яйцо (млекопитающих)».

Однако термин concept практически не встречается в классической художественной и философской литературе до второй половины XIX в. Синклер Льюис (1885-1951), Аптон Синклер (1878-1968) и Генри Миллер (1891-1980) изредка употребляют слово concept, немного больше – Джек Лондон (1876-1916). Теперь доминирующее значение – «общее представление». А потому у Джека Лондона эта лексема сочетается с определениями типа: metaphysical, ludicrous, wider and deeper concept, new, intellectual, clear, modern, Martin's concept of the average English professor, concept of right conduct, the slightest concept of Hasheesh Land.

В философских исследованиях, напр., у Дж.Беркли, Д.Юма или Дж.Локка, находим conception, но у них отсутствует concept. У Т.Гоббса встречаем concept ровно один раз, в значении категория, в контексте «принадлежать к категории»[8]. А через пару столетий Г.Спенсер в одной из своих главных работ употребляет термин concept десять раз в значении “понятие”[9].

Из словоупотребления основателя прагматизма У.Джеймса можно сделать вывод, что concept – строевой материал концепции[10]. Позже Э.Сепир предложил классификацию понятий (concepts), в принципе поддающихся выражению с помощью языка. Для Сепира концепт – капсула мысли, в конденсированном виде содержащая (или даже генерирующая) все возможные эпизоды жизни (переживания, опыт)[11].

В операционалистском ключе продолжают эту мысль семиотическое направление и та ветвь философии обыденного языка, в которой логический класс понятия связывается с допустимым использованием понятия. Надо сказать, что именно с

[7]Ср.: And the faculty, or power, by which we are capable of such knowledge, is that I here call power cognitive, or conceptive, the power of knowing or conceiving (Th.Hobbes 1640, The Elements of Law Natural and Politic). У Гоббса же ровно один раз встречается и прилагательное conceptible: And spirits we suppose to be those substances which work not upon the sense, and therefore not conceptible (там же).

[8]Ср.: And for the matter, or substance, of the invisible agents, so fancied, they could not by natural cogitation fall upon any other concept but that it was the same with that of the soul of man […] (Th.Hobbes, Leviathan).

[9]Напр.: Thus every positive notion (the concept of a thing by what it is) suggests a negative notion (the concept of a thing by what it is not); and the highest positive notion, the notion of the conceivable, is not without its corresponding negative in the notion of the inconceivable (H.Spencer 1868, First Principles).

[10]Напр.: The function by which we thus identify a numerically distinct and permanent subject of discourse is called conception; and the thoughts which are its vehicles are called concepts. But the word ‘concept’ is often used as if it stood for the object of discourse itself [James 1891, 461].

[11]Ср.: a convenient capsule of thought that embraces thousands of distinct experiences and that is ready to take in thousands more [Sapir 1921, 13]

-614-

1930-60-х гг., с приходом философии обыденного языка, английский термин concept все труднее и труднее становитс перевести немецким Begriff и русским понятие.

Сегодня этот термин встречается в научной и художественной литературе чаще, чем в первой половине XX в. Особенно употребителен он в научно-фантастической литературе, но не в детективах и не в поэзии. То есть, не в слишком «низком» и не в слишком «высоком» художественных жанрах. Типичный контекст употребления – когда характеризуетс ускользающее общее представление[12]. Русское понятие в таких контекстах звучит неестественно, не лучше – и концепт.

В современной англоязычной научной литературе термин concept особенно часто встречается у когнитивистов, у разработчиков систем искусственного интеллекта, у психологов, семиотиков и т.д. Употребляя этот термин, стремятся подчеркнуть нестандартность и неокончательность решения вопросов, иногда казавшихся давно решенными. Другое значение возникло в начале 1970-х гг. в связи с идеей «семантических сетей»: концептами называют узлы в сетях, соответствующие элементам, связи между которыми моделируют, описывая семантику языкового выражения.

2.3. Русский язык

В русской художественной и научной литературе часто встречаем прилагательное концептуальный, но исключительно редко – существительное концепт. Этим русский узус отличается, например, от польского, в котором koncept находим часто и издавна в значении, близком к итальянскому, а именно: «шутка, остроумный поступок или мысль»[13].

Заметим, что прилагательное концептуальный (со значением «содержащий элементы новизны») явно не синонимично прилагательному понятийный, а потому не противоречит правилу: «Избегай заимствований там, где имеется исконно славянская основа».

Так, в «Энциклопедическом словаре» Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона находим лексему концепт только в «цитирующем» контексте, в статье Э.Радлова «Номинализм»[14].

[12]Напр.: He would begin to understand some of the concepts I wanted to communicate to him (John Wyndham (1903-1969), Chocky), he couldn't quite get the concept (там же), It is a concept he cannot grasp (там же).

[13]Например, в стихах Вацлава Потоцкого (W. Potocki, XVII в.): Widząc, że co dzień nowych, jako zwykle bywa / W złej Rzeczypospolitej, konceptów przybywa. Любили это слово очень многие поэты и прозаики, например, Б. Хмелевски, И. Красицки, А. Фредро, Х. Жевуски, Ц. Норвид и многие другие; не в последнюю очередь – Адам Мицкевич: Chciałem wam komedyję niby to wyprawić, / Wznowić koncept, który ja, lat temu czterdzieście, / Wymyśliłem – przedziwny! – Wy młodzi jesteście (Adam Mickiewicz, Pan Tadeusz). Компромиссом между русским и польским словоупотреблением являетс украинский узус. Так, в одном историческом романе читаем: То, певно, якоïсь шизматицькоï голови концепт (А. Чайковський, Сагайдачний) – где концепт употребляется в польском смысле. А в другом: Ломиковський насилу прочитав посправлюваний i почирканий концепт (Б. Лепкий, Мазепа), где концепт употребляется в значении «черновик, конспект».

[14]А именно: «Слово, как таковое – учит Абеляр, – представляет собой нечто единичное и не может быть предикатом, но поскольку слово обозначает собой нечто общее в предметах (consimilitudo), постигаемое мышлением, постольку оно может служить предикатом предметов, как обозначение понятия, концепта (отсюда концептуализм – термин, обозначающий направление Абеляра). Но концепт или понятие, как таковое, нельзя выдавать за общее, существующее в предметах; можно утверждать только, что существует нечто в предметах, по поводу чего возникает концепт. Концепт же сам по себе существует только в уме познающего – но познанное и соединенное в этом понятии имеет объективный характер и обосновано природою вещей, как они созданы творцом.»

-615-

В классической русской философии (в работах Вл.Соловьева, Н.Бердяева, К.Леонтьева, С.Булгакова, Н.Федорова, П.Флоренского, Г.Флоровского, В.Розанова, Л.Шестова, В.Вернадского, А.Ф.Лосева и многих других) термин концепт просто не употребляется[15].

Как орнаментальный синонимичный эквивалент концепт употребляется (и то весьма редко) в классической советской психологической и философской литературе[16].

За пределами “цитирующего” упоминания концепт (например, как термин средневековой философии) начинает время от времени употребляться с 1920-х гг., причем вплоть до середины 1970-х гг. чаще всего (но не всегда – ср. сочинения Г. Шпета[17] и С.Аскольдова[18], см. [Шведова 2005, 201-202]) как «ученый» синоним термина понятие.

Термин концепт используется и при переводе на русский язык философских и филологических сочинений структуралистов, особенно – произведений Р.Барта, например: Что касается означаемого, то здесь не может быть двусмысленности, и мы оставим за ним наименование концепт (Р.Барт, Миф сегодня; в русском переводе термин концепт употребляется около 70 раз); История, котора словно сочится из формы мифа, целиком и полностью впитываетс концептом (там же); Концепт всегда есть нечто конкретное, он одновременно историчен и интенционален, он является той побудительной причиной, которая вызывает к жизни миф (там же). Заменив концепт на понятие, мы получим в приведенных выше примерах иной смысл. Ведь понятие – то, о чем люди договариваются, определяя смысл выражений. Мы договариваемся о том, как следует понимать технические термины. Иногда даже вводим новые понятия. Однако по-русски вряд ли допустимы – или требуют нестандартного домысливания – выражения типа: договориться об общих концептах

[15]В «Философском энциклопедическом словаре» (М., 1983, с.279) находим только очень краткое толкование: «Концепт (от лат. conceptus), содержание понятия. См. Смысл». В «Логическом словаре- справочнике» Н.И.Кондакова (М., 1975) имеем только отсылку: «концепт – понятие (см.)».

[16]Например, в работе А.Н.Леонтьева «Деятельность. Сознание. Личность» встречаем этот термин ровно один раз: Но и в этой концепции полностью сохраняется психологическа бескачественность сознания; только теперь сознание представляется некоей плоскостью, на которой проецируются понятия, концепты, составляющие содержание общественного сознания.

[17]Ср.: В отличие от статического концепта, оживляемого только разумением, образ динамичен сам по себе, независимо от разумного понимания (даже если он “неразумен” и “непонятен”) (Г.Г.Шпет. Эстетические фрагменты).

[18]Напр.: «Концепт есть мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода… Не следует, конечно, думать, что концепт есть всегда заместитель реальных предметов. Он может быть заместителем некоторых сторон предмета или реальных действий, как, например, концепт «справедливость»« (цит. по [Шведова 2005, 601]).

-616-

и ввести новый концепт. Это свидетельствует о том, что концепт мыслится как существующий сам по себе, а потому не требует эксплицитной договоренности; а «торг» по поводу того, как понимать те или иные термины, нацелен не на построение («конструкцию»), а на реконструкцию концепта как чего-то существующего самого по себе. Мысль о кантовском «чистом понятии» (reiner Begriff), или о «понятии a priori», и есть концепт в современном смысле слова.

В художественной литературе лексема концепт – почти исключительно принадлежность прямой речи гуманитариев (не авторской речи), лишь очень редко являющихся персонажами литературных произведений[19]. В произведениях концептуалистов этот термин употребляется так, чтобы читатель не смог сделать никакого определенного вывода, что же это такое[20]. Совершенно бессмысленное сочетание происходит концепт удачно шаржирует концептуалистов в следующем пассаже: Вот именно в этом месте у черта из табакерки, который вечно путает высшее начало с высшим начальством, таким образом происходит концепт и подъем вожделения (Ю.Мориц, Переезд через храницу). Однако именно подобные контексты прекрасно иллюстрируют «заместительность» как главное свойство понятия концепт.

Итак, термин концепт употребляют, когда хотят подчеркнуть самость некоторого понятия, его априорность, чтобы сказать: обсуждая данное понятие, давайте попытаемся не просто договориться об употреблении терминов, а реконструируем ту сущность ментального мира, которая за этим понятием лежит[21].

Пика употребительности в русском языке концепт достиг, когда этот термин начали употреблять в значении ином, чем просто “понятие”, особенно в гуманитарных науках.

Разграничение проходит по следующей линии: понятия – то, о чем люди договариваются, их люди конструируют для того, чтобы “иметь общий язык” при обсуждении проблем; концепты же существуют сами по себе, их люди реконструируют с той или иной степенью (не)уверенности. Называя нечто концептом – например,

[19]Напр.: В течение веков в обществе доминировал религиозный концепт происхождени жизни, он поглощал все творческие силы человека (Вас. Аксенов, Вольтерьянцы и вольтерьянки: Старинный роман). Эти концепты также имеют внеязыковую природу, но уже иную, это, как мы сказали, определенные «ассоциации» в мозгу космонавтов (Станислав Лем, Сумма технологии / Перевод с польского).

[20]Напр.: Наиболее пленительны термины, которыми может жонглировать рекламный агент: издательские – полоса, кегль, гарнитура; журналистские – жанр, эссе, интервью с экспертом; особенно рекламистские – басорама, брандбауэр, баннер, блик-фанг, клип, бродсайд, фолдер, концепт и т.п. (А.Деревицкий, Шпаргалка агента); У нее салфеточки, скатерть – натуральный бархат, печенье обязательно, и наука шла отборная, густая, без перекуров и перерывов; любили подробности, детали, ругали идеи и концепты – затуманивают факты (Дан Маркович, Vis vitalis); […] очередь дошла до молодого человека, он выключил магнитофон и негромко, потому особенно убедительно сказал: я работаю в области концепта. (Евгений Козловский, Мы встретились в Раю). Иногда концепт метонимически употребляетс как синоним термина концептуальная поэзия: Концепт, пояснил кто-то из сидящих дальше, это концептуальная поэзия (там же).

[21]Именно реконструкцию имел в виду Л.В.Щерба в следующем контексте: […] все языковые величины, с которыми мы оперируем в словаре и грамматике, будучи концептами, в непосредственном опыте (ни в психологическом, ни в физиологическом) нам вовсе не даны, а могут выводиться нами лишь из процессов говорения и понимания, которые я называю в такой их функции «языковым материалом» [Щерба 1974, 26].

-617-

в словосочетании типа: концепт истины, концепт справедливости и т.п., – предлагают на соответствующее понятие посмотреть как на предмет реконструкции, как на проблему.

Несмотря на то, что концепт и понятие долгое время (а многими и сегодня) считаются полными дублетами, с самого начала в русском языке у них была разная сочетаемость. Так, словосочетание концепт о (с предлогом о) по-русски никогда не употреблялось и не употребляется, чаще всего имеем оборот присоединительного типа: концепт «справедливость» или, реже, «концепт справедливости». А словосочетания типа понятие о математике, понятие о свете и т.п. употреблялись в XIX в. значительно чаще, чем понятие математики, понятие света или понятие «математика» и понятие «свет». В конце XX – начале XXI в. чаще всего употребляют конструкцию с родительным падежом.

Сегодня устанавливается следующее равенство: концепт + именное словосочетание X в кавычках = проблемное понятие + именное словосочетание X в форме родительного падежа. Именно тогда, когда концепт начинает употребляться все чаще, русский аналог теряет свою синтаксическую специфику.

Расхождение в употреблении терминов концепт и понятие в научной и художественной литературе конца XX – начала XXI вв. было вызвано интересом к реконструкции тех сущностей, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, не задумываясь над их “истинным” (“априорным”) смыслом. Научная практика, в том числе, и филологическа показывает: далеко не всегда можно “договориться” о понятиях: иногда продуктивнее реконструировать привычные смыслы, или «концепты», и на основе сложившихся представлений, старых концептов, не разруша их, попытаться сконструировать новые понятия.

3. Понятие как «конструкт», концепт как «реконструкт»

Продолжая сделанные наблюдения, можем сказать, что поняти конструируются, а концепты существуют сами по себе, и портретировать их – значит, только более или менее приблизительно реконструировать [22].

Понятия же – договоренности, подобные правилам орфографии и пунктуации. В каждой последующей версии свода таких договоренностей границы между понятиями смещаются. От некоторых понятий вообще отказываются.

Так, многие понятия из нашего недавнего прошлого вряд ли актуальны для нового поколения. Лишь иногда референты терминов концепт и понятие совпадают – например, когда пытаютс реконструировать значение термина концепт (то есть, реконструировать “концепт концепта”) на основе наблюдений над его употреблением в разных интеллектуальных культурах. На основе этой реконструкции можно

[22]Именно эту реконструируемую часть айсберга, называемого «лексической системой языка», и имел в виду В.В. Виноградов, когда писал: «Лексические системы, например, русского языка в разные периоды его истории нам неизвестны. Они не исследованы и не реконструированы. Общие закономерности их смены, исторические процессы, управляющие изменениями русской литературной семантики, еще не открыты» [Виноградов 1995].

-618-

говорить о понятии концепта, то есть о дальнейшем употреблении этого термина в заранее оговоренном значении, лежащем в рамках интернационального (а не только русского) узуса.

3.1. Как исследуются концепты лингвистическими методами

Своеобразная мода на термин концепт в нашей научной и художественной литературе конца XX – начала XXI вв. указывает на интерес к реконструкции тех сущностей в жизни человека, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, не задумываясь над их “истинным” (априорным) смыслом. Оказалось, что далеко не всегда можно “договориться” о понятиях: иногда продуктивнее реконструировать привычные смыслы, или концепты, и, на основе сложившихс представлений, старых концептов, не разрушая их, попытатьс сконструировать новые понятия. Новое тогда появляется в результате пересмотра старого.

Сегодня очень часто говорят о концептах того, что невозможно помыслить за пределами человеческого общества и что вряд ли возможно в «голой» физической реальности: особенно концепты справедливости, бедности, счастья, даже истины (а заодно и правды).

Когда, сопоставляя термины истина и правда, убеждаютс в том, что они реализуют идеи, заложенные в английском truth, немецком Wahrheit, французском vérité, и т.д., то утверждают примерно следующее: (1) концепт «истина/правда» существует; (2) этот концепт является общим для западноевропейских и русской ментальностей; (3) этот концепт «пророс» (или «реализовался») в два понятия на русской почве, а в иных узусах его наследником является одно понятие. Хотя все три утверждения очень правдоподобны, но требуют еще доказательств.

Некоторые философы (напр., Пуанкаре) утверждают, что большая часть высказываний о «действительности» – всего лишь скрытые описания наших понятий, а не высказывания о концептах. В частности, теории действительности – не более чем соглашения теоретиков о том, что нам, простым смертным, дано только в понятиях. Эти понятия составляют то, что в некоторых работах называется «наивной картиной мира».

Так, понятия о пространстве и времени бытуют по-разному в разных человеческих культурах (вспомним гипотезу «Сепира-Уорфа»), компрометируя этим тезис Канта об их априорности. Но спасти этот тезис Канта помогает сложившееся терминологическое разграничение: априорен концепт пространства/времени, а понятия как реализации этого концепта варьируются от культуры к культуре.

Понятия «наивны» в разной степени. Понятия ученых – тоже наивны, поскольку вряд ли кто-либо станет утверждать, что дошли до зародыша, до концепта, до той сущности, в которой понятие неотличимо от концепта. И чем понятие ближе к концепту, тем оно менее наивно.

Однако возникает вопрос: а как узнать, насколько понятие далеко от концепта? Этот-то вопрос и делает понятие «наивная картина мира» дл некоторых лингвистов сомнительным как термин.

-619-

В теории и практике перевода с одного языка на другой мы сталкиваемс с проблемой переводимости и понятий, и концептов. Понятия переводят, соотнося соглашения, договоренности одного языка в рамки системы соглашений другого языка и другой культуры. Несколько упрощая логику объяснения переводоведов, можно сказать так. Русское слово красивый мы переводим на английский язык как beautiful или как pretty, поскольку по-русски «закрывают глаза» на различие столь разных сущностей, а при речи на английском и других языках эти глаза остаются широко открытыми. И наоборот, русские правда и истина по-немецки переводятся как Wahrheit, поскольку у русских глаза шире открыты, чем у немцев, когда мы имеем дело со столь важным предметом речи.

Но как изучающему иностранный язык узнать, в какой момент надо глаза открыть пошире, а в какой – их надо просто закрыть?

Подобные трудности перевода указывают нам на расхождения между культурообусловленными понятиями как реализациями концептов.

3.2. Универсальные и евроверсальные концепты

Понятия, более или менее легко и однозначно соположимые в речи на разных языках, являются главными претендентами на роль «лейбелов», или «икон» концептов (в компьютерном смысле слова). Тезис о переводимости более или менее подтверждается при сопоставлении русского языка с западноевропейскими, и его можно переформулировать так: «Все, что можно сказать на одном языке, можно передать и на другом языке». А гипотезу выразимости (например, в исполнении Дж.Серля) – так: «То, о чем можно помыслить, может быть сказано». Очевидно, мы имеем дело с двум очень разными гипотезами.

Эти тезисы можно уточнить, сформулировав в терминах концепт и понятие: каждому понятию, реализованному в речи на русском языке, соответствует хотя бы один концепт, реализованный на почве данного западноевропейского языка. И наоборот. Но это еще не значит, что во всех этих языках реализован один и тот же набор концептов.

Концепты соответствуют в максимальном случае понятиям, представленным в культурах всех землян (еще лучше было бы, если бы к ним присоединились и марсиане и т.п.). А сопоставляя возможности какого-либо сравнительно небольшого числа языков – например, европейских («европейское» мышление), языков юго-восточной Азии и т.д., различают вещи так: Свойства, которые исследователи приписывают всем языкам, называют универсалиями. А свойства, присущие, как минимум, европейским языкам, получило с легкой руки голландских типологов название евроверсалии.

3.3. Реализации концептов в национальных культурах

Языки различаются не только наборами понятий, о которых существует «договоренность», но и перспективой взгляда на эти понятия. Так, по-русски говорят «мне нравится нечто», по-английски – I like it (букв. «я нравлю это»). По-русски «нечто

-620-

выглядит красиво», а по-английски – нечто «смотрит» красиво (X looks pretty). По-русски в ресторане «хорошо кормят», по-немецки – в нем «можно хорошо поесть» (кормление – удел беспомощных людей).

Философы стремятся выяснить сущность понятий как реализации универсального набора концептов. Выполнимость такой задачи ставится под вопрос недоказанностью (а возможно, и недоказуемостью) утверждения том, что набор концептов универсален.

Филолог более реалистичен и берет на себя посильную задачу: он более или менее профессионально может исследовать только речь о понятиях и концептах. Задача же лингвиста еще более скромна. Из наблюдения над употреблением единиц разных языков – их лексем и конструкций – составляется представление об общечеловеческих стандартах тех или иных концептов, лишь приблизительно соположимых в ментальности людей, говорящих на разных языках[23].

Именно эту задачу ставит и решает Н.Ю.Шведова, прекрасно демонстрирующая антропоцентричность реконструируемого мира человеческих концептов:

«Фронтальное изучение современной общеупотребительной русской лексики и ее представление в «Русском семантическом словаре» в качестве естественной многоуровневой системы показало, что центральное место в этой системе занимают лексические классы, объединяющие единицы (слова и фразеологизмы), которые именуют человека, его самого, его жизнь, его тело, физическое состояние, ум, чувство, волю, его способности и возможности, поведение и поступки, труд и продукты труда, занятия, времяпрепровождение, контакты и отношения друг к другу. По своему составу, количественно, эти классы во много раз превосходят классы слов, именующих реалии живой и неживой природы, предметы, не относящиеся к труду и продуктам деятельности человека. Но дело не только в количественном соотношении. Классы слов, относящиеся к самому человеку, к его жизни во всех ее многообразных проявлениях, демонстрируют свою постоянную открытость, во-первых, для самых

[23]В этой связи уместно напомнить мнение В.В.Виноградова: «Попытки систематизировать и свести основные семантические процессы в истории словаря к некоторым общим категориям и закономерностям до сих пор не увенчались успехом. Поэтому в современной западноевропейской лингвистике иногда раздаются скептические уверения, что при настоящем состоянии науки о языке строго научная классификация семантических изменений слова даже невозможна. Между тем мышление находит свое выражение и отражение в словаре так же, как и во всем строе языка. Знание идеологии социальной среды на той или иной ступени общественного развития само по себе еще не ведет прямым путем к пониманию семантической системы языка этой среды. Идеология и язык не являются зеркальными отражениями друг друга. Известно, что в языке, наряду с отражением живых идей современности, громадную роль играют унаследованные от прошлого – иногда очень далекого – технические средства выражения. К тому же о мировоззрении давних или древних эпох обычно у историков культуры складывается или односторонне искаженное, или чересчур абстрактное представление. Мир значений, запечатленный в формах языка, имеет в разных системах свои законы связей, свои принципы построения. Наконец, для изучения истории даже отдельных слов необходимо воспроизвести полностью контексты употребления этих слов в разные периоды истории языка, а также разные виды их связей и соотношений с другими лексическими рядами. А это – цель почти неосуществимая. Вот почему Б. М. Энгельгардт остроумно отнес изучение истории отдельных слов к «заумному» плану исследования. Но, понятно, иллюзия охвата некоторого идеологического единства может сохраняться и при таком методе изучения истории изолированных слов» (Истори слов).

-621-

разнообразных пополнений (и соответственно – утрат) и, во-вторых, для не менее разнообразных оценок и квалификаций. Кроме того (и это очень важно), отношения и связи между этими классами совсем иные, чем отношения и связи между классами слов, именующих реалии, не связанные непосредственно с жизнью человека и с отношениями людей к этим реалиям. В первом случае такие связи иногда оказываются настолько тесными и сложными, что определение места слова в составе того или иного класса оказывается затруднительным, условным; ср., напр., лексику, относящуюся к сферам мысли и эмоций, воли и чувств, поведений и контактов. Те «миры» (сферы), в лоне которых протекает жизнь человека, самим языком представлены как окружение человека, как та органическая и естественна среда, в которой он существует и действует.

Название «м и р» в нашем изложении условно: это одна из сфер жизни человека – все то, что определяет собою его существование, та широка среда, в которой существуют его знания, реализуется его деятельность и развиваются возможности применения этой деятельности и ее результатов. Поскольку пределы познания безграничны, постольку и «миры», в которых существует и с которыми взаимодействует человек, неоднородны с точки зрения их осознания, открыто сти для человеческого ума, для его деятельности» [Шведова 2005, с.598].

Преподавая иностранные языки, особенно западноевропейские (традиция преподавания восточных языков очень сильно отличается от нее), мы исходим из того, что «в тех» языках примерно те же концепты, но часто понятия о них – иные. Например, концепт красоты для европейцев и русских один и тот же, но договоренности об употреблении слов класса «красота» – разные.

4. Заключение

Исследуя концепты, реализованные в текстах на конкретном языке, мы можем гипотетически выявить понятия, бытующие в данном узусе, объединить их в группы, которым гипотетически же приписываетс статус наиболее непосредственной и адекватной реализации концептов.

История употребления термина концепт в разных языковых ареалах демонстрирует сохранение исходной мотивации, метафоры, исходно лежавшей в образе – идею «зачаточной истины». Эта метафора, как справедиво указывает Н.Ю. Шведова [Шведова 2005, 601], сохраняется в той трактовке, при которой концепты рассматриваются как «эмбрионы» мысленных операций, «почки сложнейших соцветий мысленных конкретностей» [Аскольдов 1928].

В отличие от слов обыденного языка, данный термин несет с собой исходную мотивацию как непременный атрибут терминологической культуры. На эту мотивацию и ориентируется профессиональное сообщество, когда решает, какой термин и в каком контексте подходит лучше, а какой – хуже.

Концепты же реализуются в понятиях. Продолжая образ, предложенный Аскольдовым, можно сказать: если концепты заботливо поливать, из них вырастут обильные понятия. А в иных культурах одни концепты могут зачахнуть, давая место другим,

-622-

более живучим или более заботливо поливаемым. На некоторых почвах определенные концепты могут так и не взойти. Когда же концепт «принялся» и «взошел», мы наблюдаем понятия, реализуемые в речи.

Но на какой материал текстов мы имеем право опираться, выявл «всхожесть» концептов? Чисто количественная сторона не помогает: тексты о справедливости, о красоте и т.п. могут сплошь оказаться чересчур «взрослыми» («ненаивными») и/или лицемерными. Так, пословица Белобрыса крыса, а чернава красава вовсе не означает, что русские любят исключительно смуглых девушек: блондинки пользуются у нас тоже заслуженной всенародной любовью. И это второе мнение подтверждаетс устойчивыми словосочетаниями ясноликая, яснолицая красавица. Не помогает и ориентация на «установочные» тексты, типа заповедей, из которых иногда извлекают следствия о концепте справедливости и равенстве людей. Так, для члена преступной группировки концепт «справедливость» если и существует, то вряд ли в той же реализации (в том же понятии – а преступный мир, как известно, «живет по понятиям»), что и для Робина Гуда.

Практический ответ на последний вопрос дает лексикографическа практика.

Литература:

Виноградов В.В. – История слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1995.

Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке // Вопросы филологии. М., 2001. № 1. С.35-47.

Шведова Н. Ю. Русский язык: Избранные работы. М., 2005.

Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.

Croce B. Filosofia dello spirito: II. Logica come scienza del concetto puro. 5ta ed-ne riveduta dall'autore. Bari, 1909/1928.

Croce B. Filosofia dello spirito: I. Estetica come scienza dell'espressione e linguistica generale. 6. ed-ne riveduta. Bari, 1928.

Foucault M. L'archéologie du savoir. P., 1969.

James W. The principles of psychology in two volumes: V.1. L., 1891.

Sapir E. Language: An introduction to the study of speech. N.Y., 1921.

Schönpflug U. Begriffsentwicklung zweisprachiger Kinder // Die Rolle der Psychologie in der Sprachlehrforschung. Tübingen, 1987.