1.7. Лингвистическая теория и методы
Существующие лингвистические теории разнонаправленны и выполнены в различной стилистике: это и «аксиоматически-математизирующий», и эмпирический экспериментальный, и филолого-исторический, и философо-социологизирующий стили {Note 2} [H.Glinz 1958, с.842]. Но в
-27-
языке есть что-то, одинаково воспринимаемое
подсознанием теоретиков-конкурентов.
{Note 2. Тем не менее, и сегодня остается в силе следующее замечание О.Есперсена: "Если отвлечься от мнимых определений, в которых лингвистические термины употребляются с целью скрыть отсутствие ясной мысли, большинство определений исходит либо из формальных, либо из логических, либо из психологических соображений; в некоторых случаях авторы стремились примирить две или даже все три точки зрения. Однако, хотя, таким образом, в теории нет никакой согласованности, на практике грамматисты проявляют больше единодушия; если предложить им на рассмотрение конкретную группу слов, они не будут сомневаться, следует ли признать ее подлинным предложением или нет" [Есперсен 1929, с.355].}
Мы считаем, что все лингвистические теории – как прежние, так и существующие – основаны на каких-то еще не до конца и не полностью каталогизированных общезначимых, общечеловеческих видах лингвистической интерпретации речи. Эти виды, естественно, приемлемы для всех теоретиков, но часто затушевываются привходящими обстоятельствами и предрассудками. Во-первых, эти предрассудки проявлены в оценках того, насколько конкретная "стилистика лингвистического исследования" соответствует данной научной эпохе, укладывается в "каноны научности". Во-вторых, различны оценки того, насколько метод адекватен задаче, стоявшей перед данным исследователем, а не самому материалу исключительно. В-третьих, возникает спор и по поводу научных интерпретаций результатов исследования {Note 2}.
{Note 1. Так, набор операций анализа текста, предложенный в систематизированном виде Л.Ельмслевом [Ельмслев 1943], не вызывает возражений до тех пор, пока кто-либо из теоретиков не станет утверждать, что с их помощью можно проанализировать весь язык, всю речь, весь объект теории языка.}
{Note 2. Так, направленность на "определение для данной формы первичной (то есть главной) и вторичных форм" [Курилович 1962, с.250] не вызывает возражений до тех пор, пока результат анализа не интерпретируется в рамках конкретной концепции. Например, различение "глубинной" и "поверхностной" структур, "прямого" и "непрямого" речевых актов, "прямого" и метафорического значений явно связано с конкретным методом противопоставления первичного (исходного) производному. Однако тенденция развития теорий в 1970-1980-х гг. состояла в том, чтобы отказаться от постулирования "глубинного" уровня; сначала против глубинного уровня протестовали противники порождающей грамматики, потом – и сами сторонники ее. Это выразилось в приписывании все меньшей роли трансформационному компоненту, соотносящему исходную и поверхностную формы предложения. Аналогичная судьба постигла и осмысление "первичности" как исходного уровня порождения вообще. Для интерпретационизма 1980-х гг. более характерно иное истолкование соотношения первичного и вторичного: из сферы продуцирования речи (когда предполагается, что при этом мы идем от исходного к "поверхностному" уровню) это противопоставление постепенно было перенесено в сферу интерпретации речи. Теперь первичность формы скорее связывается с самыми первыми возможностями ее интерпретации, ее понимания, а вторичность – с усложнением этой интерпретации и с переосмыслением.}
-28-
При развитии языкознания набор конкретных методик и методов постоянно обогащается и сопровождается переосмыслением как результатов, получаемых с их помощью, так и статуса методов в рамках и в целях лингвистической теории. В конце концов, и логико-лингвистические категории, ставшие достоянием всех современных теорий (при различном истолковании и употреблении этих категорий), могут рассматриваться как обобщение соответствующих методов [Ю.С.Степанов 1975, с.14]. Но в середине 1970-х гг. тенденцией было прямо соотносить метод и модель, а в 1980-е гг. несколько разных моделей могут базироваться на одном и том же методе и успешно конкурировать между собой.
Объясняющие модели языка основаны на причинных интерпретациях явлений. В зависимости от того, что в них считается причиной, а что – следствием данного явления, можно различать [E.Itkonen 1983, с.260-286]:
1) соотносящие модели (в них два уровня анализа объявляются равноправными);
2) модели анализа;
3) модели синтеза.
В первом типе моделей "первичные" и "вторичные" функции языковой формы связываются соотношениями без указания на то, что является исходным, а что – дериватом в процессах использования языка (продуцирования и понимания речи). Во втором типе исходят из точки зрения понимающей стороны в общении, а в третьем – из точки зрения говорящего, порождения последовательности коммуникативных действий. Но явления языка различны по степени реальности: о существовании одних мы судим, только основываясь на презумпции существования других (тоже далеко не всегда непосредственно наблюдаемых). Становление "галилеевского" стиля связано с приписыванием большей степени реальности модели, выстраиваемой исследователем, чем показаниям наших органов чувств, в предположении, что даже непосредственное наше восприятие – в том числе, восприятие речи, – опосредовано (пусть это и не всегда заметно) дополнительными механизмами и поэтому не может быть принято по номиналу [G.H.v.Wright 1971]. Такой стиль в теории языка в 1980-е гг. часто (например, [N.Chomsky 1980a]) связывают с анализом мыслительных способностей человека через взаимодействие "модульных структур" – автономных модулей, не вмешивающихся во внутреннюю механику друг друга, но сотрудничающих при выполнении мыслительных операций, – в частности, при построении и понимании языковых выражений [G.Grewendorf 1985, с.89-90].
С другой стороны, теория может быть адекватной или неадекватной своему предмету (языку, речи, речевой деятельности); методы же могут быть применимыми или неприменимыми к объекту
-29-
преобразования, – скажем, к текстам при конкретном
уровне мастерства во владении методом. Мастерство же предполагает кругозор
исследователя: осознание непосредственных и последующих целей науки. Вот почему
интерпретация материала так или иначе связана с гипотетической оценкой теории,
взятой на вооружение, с гипотезой об адекватности этой теории языку.
Профессионализм лингвистов-теоретиков в 1980-е гг. (их "мастерство")
состоит не только во владении материалом различных языков (так было всегда, но
это обстоятельство несколько затушевывалось в 1960-70-е гг.), и не только во
владении арсеналом методик (а поскольку этот арсенал велик, и различаются
психолингвистика, социолингвистика, типология, сравнительно-историческое
языкознание и многие другие ветви языкознания), но еще и определяется
ориентированностью в многообразии общих теорий языка, квалифицированностью в
оценке этих теорий.
Назад | Начало 
книги | Дальше